Лихо ветреное
Шрифт:
— Ты вообще-то кто? — строго спросил у него Павел. — Ты, может, вообще-то мулат, а?
Котенок зевнул и нырнул в лопухи. Павел повернулся и медленно пошел по проулку к шоссе, к своей машине, оставленной на стоянке возле клуба «Федор». Тот греческий Федор, который в цветастом фартуке с оборочками, сказал, что Павел сразу клуб издалека узнает. Еще бы не узнать — прямо у входа под надписью «Спортивный клуб «Федор» в огромном окне — портрет этого самого Федора. Почти во все окно. В полный рост, со штангой на плечах, и штанга не бутафорская, вон как железо вминается в литые мышцы. Когда Павел подъехал к клубу, то подумал, что штангист на плакате просто похож на этого греческого Федора, но подошел ближе — и ясно увидел все его
И вообще все странно. Невероятное количество странного наверчено вокруг этой Зои. Что Зоя — именно та, Павел сейчас уже не сомневался. Хотя когда в первый раз глянул с балкона на зал сверху — страшно удивился: толпу «жирных тётьков», как сказала рыжая Мария, свирепо гоняла та самая лохматая девчонка, которая в Зоином дворе мусор выносила. То есть сейчас девчонка была не очень лохматая, голова поперек лба у нее была перевязана какой-то веревочкой, но, без всякого сомнения, это была она. И орала на «жирных тётьков» тем же командирским голосом, каким приказывала греческому Федору выглянуть в окошко. А где та топ-модель, которую Серый на своей полированной керосинке увез? По крайней мере, та топ-модель могла быть матерью троих детей, хоть и это маловероятно. Но с топ-моделями вообще ничего не поймешь, может, ей уже лет сорок, пластическая хирургия сейчас чудеса делает. А эта смешная девчонка матерью каких-нибудь детей быть категорически не могла. Ей лет пятнадцать, наверное. Почти ровесница того Сережи, который старший брат рыжей Марии и прекрасной Аленушки. Ну, а топ-модель-то где?
Павел ушел с балкона и немного побродил по этому спортивному клубу, который оказался довольно большим комплексом, где было практически все — бассейн, несколько тренировочных залов, физиотерапевтический кабинет, солярий, салон красоты… В салоне красоты он на всякий случай спросил, где можно найти Зою, которая как раз сейчас должна тренировать…
— Легостаева в зеркальном зале, — даже не дослушав вопроса, сообщила деловитая дамочка за компьютером. — Но она работает, до трех будет занята. Вы по поводу занятий? Кого привели — жену, ребенка? Справки есть?
— Нет, я никого не привел, — признался Павел. — Я так… по личному вопросу…
Деловитая дамочка оторвалась от своего компьютера и уставилась на Павла почему-то с недоверием:
— По личному вопросу? К Зое Легостаевой?!
И это тоже было странно. Что, к Зое Легостаевой нельзя было обращаться по личному вопросу? Хотя вообще-то он и сам не знал, к Легостаевой или не к Легостаевой у него личный вопрос.
Павел вышел из клуба, постоял у входа, поразглядывал портрет греческого Федора за стеклом…
Вслед за ним вышел какой-то мужик в белом халате, вынул из кармана сигареты, воровато оглядываясь на дверь, торопливо закурил, жадно затягиваясь и пряча сигарету в кулаке. Поймал взгляд Федора, смущенно улыбнулся и выбросил и до половины не докуренную сигарету в железный ящик с песком, где валялись окурки, конфетные бумажки, банановая кожура и карнавальная полумаска с блестками.
— Никак бросить не могу, — пожаловался мужик Павлу. — А я ведь врач! Зоя увидит — убьет без суда и следствия. А перед этим будет пытать. До-о-олго…
— А фамилия Федора тоже Легостаев? — ни с того ни с сего спросил Павел.
— Почему Легостаев? — удивился мужик. Оглянулся, полюбовался портретом Федора и даже тронул стекло пальцами. — Феденька у нас Крайнов, разве вы не знаете? Ну, как же так… Быстро люди все забывают.
Мужик, что-то бормоча и укоризненно покачивая головой, потопал в здание, а Павел вдруг почувствовал неловкость, будто он и правда забыл что-то такое, чего
Павел еще немножко постоял у входа, повспоминал свою недоремонтированную квартиру, помечтал об обещанном Макаровым плове — и опять пошел на балкон над зеркальным залом.
Тетки в зале прыгали уже другие, а командовала ими все та же девчонка. И тоже прыгала, махала руками, дрыгала ногами как заведенная и при этом все время что-то говорила. Одна из теток с размаху села на пол, завозилась, пытаясь встать… Девчонка подскочила, легко, как мешок с сеном, подняла тетку за руку, шлепнула по очень мягкому месту, не переставая командовать четким и звонким голосом, и даже дыхание у нее не сбилось. Надо же, а ведь уже почти два часа скачет. Хорошая девчонка. Но не та, которую увез сегодня из дому Серый. И, уж конечно, не та, которую вчера ночью Серый привез домой.
Павел опять вышел на улицу, постоял, ожидая, не выйдет ли курящий врач, не расскажет ли еще что-нибудь интересное. Врач не выходил, вышли два карликовых бегемота из тех, кто толпился на балконе над зеркальным залом. Закурили, лениво перекидываясь какими-то неинтересными словами. Вдруг, как по команде, оглянулись на стайку девушек, целеустремленно топающих к клубу, переглянулись, заулыбались… На взгляд Павла, ничего в девушках не было такого особенного, чтобы переглядываться и улыбаться. Карликовые бегемоты дождались, когда все девушки войдут в клуб, одновременно бросили недокуренные сигареты мимо ящика с песком, одинаково потерли руки.
— Сейчас Зоины чемпионки покажут, — мечтательно сказал один.
— Пока-а-ажут, — еще мечтательнее согласился второй. — Рыбы ее золотые, а?
Они заторопились ко входу, Павел помедлил минуту — и тоже пошел. «Рыбы мои золотые» — так говорила та, вчерашняя Зоя, барменша из «Фортуны». Еще одно странное совпадение.
Сейчас в зеркальном зале происходило что-то другое, что-то совершенно не похожее на вакханалию предыдущих часов. Десятка два девушек перед зеркальной стеной делали что-то очень сложное, что-то вроде общего танца в непонятном ритме — музыки-то не было. А девчонка, которая перед этим командовала тетками, сейчас стояла за спинами девушек и повторяла их движения. А, нет, это они ее движения повторяют, следя за отражением в зеркале. Ой, что делает… Разве можно так над живыми людьми измываться? Ведь сейчас кто-нибудь что-нибудь себе вывихнет. Карликовые бегемоты шептались одобрительно, цокали языками и качали головами. Девчонка-тренер вдруг выкинула и вовсе немыслимое, чуть ли не узлом завязалась, и из этого узла вверх строго вертикально вытянулась нога. Девушки повторили этот трюк, но Павел на них уже не смотрел — у них не было багровых синяков на бедре выше колена. А у девчонки-тренера был. Значит, все-таки та, из «Фортуны». Мистика.
— Серый, — придушенно шепнул кто-то рядом. — Толич, смотри, Серый чего-то пришел…
Павел оглянулся — на балконе появился какой-то совершенно невыразительный тип, и невысокий, и неширокий, и стриженный не наголо, и никаких золотых цепей. Немножко скуластый, слегка курносый. Очень спокойные, даже будто сонные, светло-серые глаза. И одет во что-то серенькое, в обычную летнюю униформу любого городского жителя среднего достатка. В общем, вполне серый. Но чтобы крутой?..
Карликовые бегемоты потихоньку подвинулись к выходу, некоторые вообще смылись незаметно, которые остались — расступились, освобождая место в центре у перил, каждый подчеркнуто уважительно кивнул Серому, некоторые даже сказали что-то. Наблюдать за всем этим было неожиданно интересно, и Павел для удобства выбрал хорошую диспозицию — вышел за дверь, но остановился у косяка. И зал почти весь видно, и балкон, и Серого в центре балкона.