Лихолетье. Книга II. Теплый сентябрь
Шрифт:
На сегодняшний день это только ваши слова, и я могу сказать только одно – ваш непосредственный начальник капитан ГБ Краевский Александр Иванович пропал без вести 22 июня 1941 года. О его судьбе ничего не известно. Пограничники пока тоже молчат – ответа нет. На мой запрос, отправленный в Штаб партизанского движения, пришёл лаконичный ответ, что они о вашем отряде не знают! Как и не знают и о том, какие боевые действия в немецком тылу вы вели. По их данным такой партизанский отряд в списках Штаба никогда не значился! выслушав мои аргументы, следователь спокойно продолжает разговор дальше. В подтверждение своих слов он показывает рукой на лежащий перед ним листок с машинописным текстом: Отсюда следует, что всё вами ранее сказанное, подтвердить никто не может. И я не знаю, чем вы на самом деле занимались в Западной Белоруссии почти год. Но я буду проверять всё, что вы написали мне здесь своей рукой. Вас, гражданин Горский, пока спасает только то, что вы и нескольких раненых бойцов сюда были доставлены нашим транспортником, как вы говорите, на Большую землю. Я вам обещаю, что лично опрошу экипаж "извозчика", постараюсь разыскать и допросить всех раненных, которые вместе с вами были доставлены тем рейсом в наш тыл.
Я тогда в первый раз услышал слово "воздушный извозчик", которым следователь назвал тихоходный транспортный самолёт…
Товари… извините, гражданин следователь, разрешите мне ещё раз рассказать и дополнить один эпизод из нашей боевой деятельности? спрашиваю разрешения у следователя.
Ладно, валяйте, только говорите кратно и по существу. А то у меня в "ДЕЛЕ" подшито столько всяких эпизодов, которые вы собственноручно описали, что когда их читаю, только диву даюсь – почему мы ещё не в Берлине, а вы не герой СССР? ВЫ не знаете? следователь устало улыбнулся уголками своих губ.
Не обращая внимания на его шутливо язвительный тон, начинаю рассказывать:
Почти перед самым разгромом отряда нам удалось удачно провести одну почти не выполнимую по замыслу операцию. Наша разведка обнаружила в глухом лесу, тщательно скрытый от посторонних глаз, немецкий перевалочный артиллерийский склад. Мои разведчики долго присматривали за этим местом, изучали подходы, фиксировали то, что немцы туда привозят и отправляют. Мы давно уже планировали сделать налёт на этот склад и взорвать всё, что там лежит. В последний раз разведгруппа засекла несколько грузовиков, прибывших на склад, с не совсем обычной тактической эмблемой. На крыльях машин был нарисован небольшой знак в виде розового слона, у водителей и солдат сопровождения окантовка погон и петлички на форме сильно отличались от тех, что нам доводилось видеть у немецких солдат ранее. Охрана этих грузовиков была в несколько раз больше обычной, когда привозят на склад простые боеприпасы. Всегда на разгрузку ящиков привлекают бывших наших пленных, выразивших желание добровольно служить немцам, с повязками "ХИВИ" на рукавах одежды. В этот раз ящики разгружали сами солдаты Вермахта, более того, им зачем-то выдали противогазы. За ходом всей разгрузки следил офицер в полевой форме войск SS. Все ящики уносили в отдельно стоящий сарай, у которого был выставлен постоянный пост охраны. Зачем? Ясное дело, что склад доставили или химические боеприпасы или ещё хуже – бактериологическое оружие. Не буду вдаваться в подробности, но нам удалось раздобыть один из ящиков, на крышке которого тоже был намалёван слон. У себя в лагере мы вскрывать ящик не рискнули, мало ли что может случиться, а людей жалко. По моей команде бойцы отнесли этот груз далеко в лес, где с большими мерами предосторожности открыли крышку. Руководил этим делом сержант войск противохимической защиты, у которого очень хорошо получалось в полевых условиях выплавлять тол из неразорвавшихся боеприпасов и лепить взрывчатку – одним словом отрядный умелец! В ящике компактно лежали четыре снарядные головки в надёжной специальной упаковке. Когда наш "химик" увидел, что нам попало в руки, то сначала его лоб покрылся холодной испариной, а руки начали трястись от волнения, охватившего этого, всегда бесстрашного, человека. Придя в себя, сержант озвучил, что это химические боеприпасы, причём, судя по маркировкам, датам на специальной упаковке и на корпусе самого ящика, выпущены в начале 1941-го года… собираясь с мыслями, я на минуту умолк.
Ну, чего ты замолчал? Давай продолжай! следователь строгим голосом заставляет продолжить рассказ.
Немцы пропажу обнаружили и подняли большой шум! Стали искать. Видимо их высокому начальству явно не улыбалось получать выговора и ехать продолжать службу на восточном фронте. Пытаясь всё исправить, против нас был брошен целый батальон горных егерей, который специально тормознули на ж/д станции, задержав отправку на фронт. Им была поставлена задача – прочесать всю округу, найти в лесу и уничтожить "русиш-бандит", а главное, вернуть на место секретную пропажу. Для егерей эта операция была чем-то вроде очередных учений или прогулки по весеннему лесу.
После совещания мы сразу же решили, что такой "груз" должен быть немедленно отправлен в Москву, прекрасно понимая, что с "химией" шутки плохи, особенно на войне. Поэтому через пару дней я выделил шестерых бойцов и приказал им пробиться через лес и болото к соседнему партизанскому отряду, у которого по нашим данным была постоянная связь с Москвой. Обеспечить приём самолёта – задача не сложная, главное только найти в лесу подходящее место для полевого аэродрома, от волнения за пережитое опять прерываю свой рассказ и прошу у следователя разрешение выпить стакан воды. Бери, наливай воду в стакан, вон из чайника и пей сколько душе угодно. Тут тебе не на Арбате, вода бесплатная, он ждёт, пока я залпом глотаю целый стакан воды, потом второй, затем произносит: Что было дальше? Вам удалось доставить этот злополучный ящик в отряд?
Так точно, доставили! быстро отвечаю следователю. Нашим парням без приключений удалось дойти до соседей в отряд, которым командует товарищ «П». "Соседи" прониклись, в просьбе не отказали, приняли наших бойцов со всем радушием, связались с Центром и всё обстоятельно доложили. Самолёт из Москвы прилетел неожиданно быстро!
Ну, самолёт и самолёт… прилетел, улетел! Не тяни кота за причинное место. Долетел самолёт с вашим грузом? спрашивает следователь.
Самолёт долетел, это я знаю точно! Мои ребята должны были вернуться в отряд только после того, как придёт подтверждение из Центра, что груз уже на месте. А теперь самое главное – когда делается вскрытие ящика с находящимися в нём химическими боеприпасами или контейнерами с дрянью подобного рода, то внутри к содержимому всегда прилагается специальный формуляр, в который по правилам хранения в обязательном порядке вносится соответствующая запись о вскрытии, ставится дата и подпись вскрывавшего. Поэтому если найдётся ящик, а он не мог просто так пропасть, ведь ящик то не совсем обычный, на формуляре должна стоять моя подпись с расшифровкой "Горский", как командира, подпись нашего химика, тоже с расшифровкой "Чесноков". Внутрь ящика нами были положены ещё несколько "шильдов", срезанных с других ящиков из того же штабеля. Одна из головок боеприпаса была специально обёрнута плотной бумагой, на которой химическим карандашом написано подробное описание и рисунок тактического знака, солдатский погон с окантовкой бордового цвета, там же записаны номера грузовиков, которые привезли на склад эту химию. На листе также стоят наши подписи и даже поставлена печать отряда!
То есть, ты хочешь сказать, что вы даже свою отрядную печать завели? В первый раз о таком слышу!!! удивляется "следак"
А чего такого – нашёлся в отряде один умелец, в детстве резьбой по дереву занимался. С помощью опасной бритвы и простого перочинного ножика из резинового каблука от ботинка он вырезал круглую печать со звездой и названием отряда "СМЕРТЬ ВРАГУ!" Красное знамя, журнал боевых действий, печать отряда, Присяга бойца-партизана и всё остальное, что положено по уставу РККА – в отряде было и выполнялось неукоснительно! Мы же не махновцы какие-нибудь, а представители Советской власти в лице Красной Армии. А ещё мне пришлось командованию этого отряда передать всех наших связных, помощников и сочувствующих в городе, в деревнях, сёлах и на хуторах. Все связи, пароли и явки.
Следователь сразу же врубился и, протягивая мне чистый лист бумаги, приказал:
Вот тебе лист бумаги. Рисуй, как печать отряда выглядела – это первое. Второе – мне нужно, чтобы вся эта история с похищением химического оружия была в мельчайших подробностях, со всеми датами написана в письменной форме. Буду у своего начальства, ещё раз доложу о вновь открывшихся обстоятельствах по твоему делу, сделаю запросы и попробую во всём разобраться. Если будет надо, то подам рапорт на имя замнаркома Круглова. Он, как раз, сейчас курирует проверки таких бедолаг, как ты…
Этот чекист сдержал своё слово и действительно во всём разобрался! А ведь мог всё спустить на тормозах и влепить мне полновесную десятку, а потом отправить во вновь образованную штрафную роту или в штрафной батальон сроком на три месяца, чтобы искупил кровью "свою вину" перед Родиной…
Пока я лечился в госпитале и находился под надзором, был издан знаменитый июльский приказ, который буквально отрезвил многие головы в Армии, во Флоте и в нашем тылу своим содержанием и четкой формулировкой.
Глава 2. Командировка в Ленинград
В моём "деле" действительно разобрались! Следователь с простой русской фамилией Семенцов какое-то время не давал о себе знать, а потом неожиданно нагрянул ко мне в госпиталь и при всех ранбольных, некоторые из которых откровенно косо смотрели в мою сторону, от лица всесильных карающих органов принёс мне свои извинения за причинённые неудобства. Этот же следователь выдал мне новые документы и несколько подтверждающих справок, крепко пожал мне руку, пожелал успехов и степенно удалился…