Лик Аполлона
Шрифт:
Со временем туман над рекой начал развеиваться, словно солнце подарок Аполлона - растопило его. Джереми поднял голову и увидел густой шатер тонколистых ветвей старой ивы. За ним раскинулось небо, кое-где укрытое облаками...
Парень медленно поднялся, не обращая внимания на боль, и принялся бродить вокруг, протирая глаза. "Эта часть моей жизни закончилась. Сал умерла", - думал он. Но почему-то его не оставляло чувство, что благодаря Сал он, Джереми Ред-торн, вернулся к жизни сам. У него есть дело. И это дело необходимо сделать, даже если на пути будет подстерегать смерть.
Щуря близорукие глаза, Джереми пытался разглядеть, что находится по другую сторону
Пройдясь вдоль берега туда-сюда, он обнаружил, что высадился на довольно крупный остров. В этом месте река разливалась значительно шире, чем возле села дяди Гумберта, увеличившись по крайней мере на один приток.
В данную минуту небо было чистым, и ничто не предвещало опасности.
Пустой желудок настоятельно требовал, чтобы первым делом Джереми позаботился о хлебе насущном. Парень с грустью вспоминал о рыбе, которая предназначалась Сал, но так ей и не досталась - после всех злоключений от рыбы остались лишь какие-то мокрые жалкие крохи. Джереми исследовал каноэ, впрочем, не особо надеясь на успех, но под передней скамьей обнаружился засохший ломоть хлеба. Видимо, от него время от времени отрывали кусочки для наживки. Джереми вмиг проглотил его и запил водой из реки. Стояло позднее лето, и в первом попавшемся лесу можно было поискать ягоды. А если повезет, то попадутся и грибы, Уже поспели дички, так что есть их можно смело, не боясь испортить желудок.
Джереми излазил прибрежные ямы, заполненные водой, пытаясь изловить какую-нибудь неосторожную рыбу руками. На его памяти такое пару раз удавалось. У других. И все же это дело заняло его ум и руки - ведь поймай он рыбину, что стал бы делать с нею? Огня добыть негде, а голод ещё не настолько сильно донимает парня, чтобы съесть её сырой. Джереми слыхал, что черепахи съедобны и поймать их намного легче, а черепашьи яйца считаются деликатесом. Но вот где их искать?
Джереми прикинул, что за ночь он проплыл примерно двадцать миль, то есть, как он полагал, половину того расстояния, которое способна преодолеть фурия за один перелет. Юноша отыскал более-менее укромный уголок и решил переждать до вечера. Он не знал, насколько хорошо фурии видят в темноте. Неизвестно также, охотятся ли эти крылатые твари и их хозяева за ним до сих пор. Но ведь прошедшей ночью они его не нашли, хотя он плыл по открытой воде.
И если прятаться днем и сидеть тихо, а передвигаться только ночью, его не увидят не только враги, а и другие рыбаки и люди на берегах. И нельзя сбрасывать со счетов вероятность, что некоторые из тварей и людей, напавших на деревню дяди Гумберта, рыщут поблизости.
Как будто он все продумал. И в глубине сознания нарастало непреодолимое желание сделать то, что он так долго оттягивал. А именно взглянуть на наследство Сал.
Почему-то она так и не объяснила ему, что это такое. Конечно, это было и не важно, даже если это окажется бесценное сокровище или ненужный хлам, Джереми собирался обязательно доставить его профессору Александру или Маргарет Шаландон или погибнуть. Третьего не дано. И юноше казалось, что он имеет полное право взглянуть на свою ношу.
Он полез за пазуху, чтобы убедиться, что таинственный груз до сих пор на месте. Пора взглянуть на эту тайну. И что здесь такого, если
Одно лишь беспокоило Джереми. Почему Сал, если её ноша была так важна, постоянно повторяла, что сама она недостойна? Недостойна чего?
Глава 6
С трудом отрешившись от мучительных ран и голода, Джереми сел на траву и достал кожаный мешочек, приготовившись как следует исследовать его содержимое. Тем более что не придется особо напрягать близорукие глаза при дневном освещении.
Он распустил накрепко затянутые завязки сумочки. Достав единственный предмет, который помещался внутри, юноша повернул его на свет. Это оказалась часть вырезанного из коры или незнакомого камня лица, вероятно, отколовшаяся от скульптуры или маски.
На краткое мгновение парню почудилось, что маска живая, - по её внутренней поверхности пробегали странные блики, словно солнечные зайчики по водной ряби. По толщине этот чудесный лик был не больше пальца. Джереми показалось, что он держит в руках бесконечно меняющееся... нечто... то ли чистую родниковую воду, то ли сам свет, если бывает свет, который не светит. Джереми так и не смог определить направление и скорость мерцающего потока. Повторяющиеся волны отражались от углов маски и возвращались к середине, нисколько не уменьшаясь.
И, что было более странным, Джереми отчего-то показалось, что зрачок на единственном стеклянном глазу маски моментально потемнел, а сам глаз вперился в него и даже подмигнул. Юношу охватило чувство, что этот глаз был частью знакомого лица... Но тут глаз снова стал простым цветным стеклышком. А если честно, то вовсе не стеклышком. Не похож этот камень на стекло.
Чего бы это ни стоило, он отнесет этот предмет профессору Александру из Академии. Или Маргарет Шаландон. Так мысленно Джереми повторил последнюю клятву, данную Сал.
Отбросив волосы со лба, паренек принялся вертеть маску.
В разных местах её толщина варьировалась от четверти до половины дюйма. От макушки до подбородка она была примерно четыре дюйма и семь слева направо. Равномерное и странное движение... внутри маски не утихало.
Почему-то, с первого взгляда на это удивительное лицо, Джереми не сомневался, что оно мужское. Ни усов, ни бороды не было, так что объяснить, почему он так решил, Джереми не смог бы. Единственной частью лица, сразу притягивавшей взгляд, был глаз - левый, - сделанный из кусочка какого-то теплого, мягкого светящегося материала. Глаз был выпуклым, а зрачок темным. Ресниц как не бывало. В дюйме над верхним веком легким мазком была обозначена бровь. Более широкая линия снизу отмечала скулу. Каким был нос, сказать было трудно, поскольку маска была сломана сразу после внутреннего края глаза. Зато с другой стороны она тянулась почти до затылка, включая висок и левое ухо. Поверху, над виском осталась часть нарисованных кудрей, плотно прилегающих к голове.
Вдоль всего мерцающего излома маска была довольно упругой, и Джереми вспомнил, что она принимала форму его тела и не давила в ребра. Юноша потрогал пальцем край, и тот покорно прогнулся. Как только он отнял палец, маска вернулась в прежнее состояние. Все свидетельствовало о том, что в его руках находится только часть, отломанная и срезанная с цельной маски или даже фигуры.
И похоже, что это изображение бога. Джереми пришел к такому заключению потому, что люди чаще предпочитали изображать богов, чем себе подобных. Что это за бог, Джереми не знал, хотя почему-то твердо знал, что не Дионис и не Приап. Какой была цельная скульптура, сказать было нельзя, но парень подумал, что она была - должна была быть - прекрасной.