Ликей. Новое время (роман второй)
Шрифт:
Она сейчас была, словно ликеид на боевом посту. Ее деятельность даже важнее: ликеид сражается с видимыми проявлениями тьмы, он вынужден убивать людей, ставших орудием дьявола: фундаменталистов, террористов, сатанистов, бандитов. Агния и другие медитирующие воздействуют прямо на причину зла. Берегись, дьявол!
– засмеялась про себя Агния. Мы сразимся с тобой!
– Свет мира! Свет мира! Свет мира!
Агния очнулась. Этот резкий, неприятный голос вырвал ее из сказочной грезы… Откуда этот голос? Как он не похож на голос Звенты!
У Звенты голос тихий, почти шелестящий. А этот - словно
– Свет мира! Свет мира! Свет мира! Я вижу свет мира!
Медитирующие замерли. Глаза их были открыты и устремлены на Звенту. Девушка дошла до центра, резким, нелепым движением повернулась, оказавшись лицом к Агнии.
Глаза Звенты теперь напоминали не пустые, темные глазницы черепа. В них сверкал огонь. Темный огонь! Агния вся сжалась внутри, глянув в глаза сестры - слепые, устремленные в никуда. Но отец сидел неподвижно - значит, все шло как нужно.
Она просто трусишка! Все хорошо… Звента проходит Путь Света, и это - знак Просветления. Звента должна стать одной из Водительниц Человечества…
– Я вижу, - тем же надтреснутым голосом вдохновенно заговорила Звента, - Неземной дивный город. Его башни и купола охвачены пламенем. Это город… Это город средоточия Любви. Как здесь хорошо! Ангелы касаются моих щек. Музыка! Неземная музыка. Мне не описать ее словами. О, как мне хорошо! Как хорошо! Я вижу свет… Города уже нет. Один только свет… - теперь голос Звенты стал тише, она говорила почти шепотом, - Я плыву в этом свете… нет ничего прекраснее… ничего… все мое тело поет… о, как чудесно!
Тут по телу Звенты прошла судорога. Снизу вверх, исхудавшее тело дрогнуло, сотряслось, на миг показалось, что девушка упадет, но она устояла. И вторая судорога потрясла ее. Звента упала на колени. Третий раз содрогнулось ее тело - девушка лежала на полу. Она завела одну руку за голову, выгнулась дугой и так застыла. Подол белого платья задрался - Звента не замечала ничего. Глаза ее были широко раскрыты, взгляд безумен и слеп, все тело напряжено, натянуто, как струна.
Отец подошел к Звенте, встал над ней и протянул руки вперед, над дочерью, подняв лицо и закрыв глаза. Через несколько секунд тело Звенты обмякло. Глаза оставались широко раскрытыми.
– Принесите воды, - сказал отец. Агния вскочила, но Анжела и Лилия были уже у дверей.
– Тряпочку, тряпочку!
– посоветовала Анжела. Отец взял протянутый платок, смочил в стакане воды и положил платок на губы Звенты.
– Физическая оболочка не подготовлена, - пробормотал он, посмотрел на окружающих, - Теперь выйдите! Все. Останутся… Анжела, Лилия и Светозар. Достаточно.
Это воскресенье было безрадостным и тревожным. Агния ничем не могла заняться всерьез, то и дело подсматривала с балкона в медитационный зал. Но картина была однообразной. Отец, женщины и Светозар медитировали над неподвижным телом Звенты. Агнии пришла мысль, приведшая ее в ужас - что Звента уже умерла… Но позже она увидела, что тело Звенты изменило положение, под ее голову подложили подушечку. Вокруг ярко горели свечи, курились две палочки сандала. Анжела расставила вокруг целебные картины с изображениями святых и духов. По-видимому, Звента была жива. Потом отец отпустил Светозара. Агния, робея, подошла к брату.
– Ну что? Что со Звентой?
– Физическая оболочка слабовата, - важно ответил мальчик, - Ничего, мы ее подкачали энергией. Поднялась в слишком высокие уровни без подготовки. Отец говорит, талантливая визионерка.
– Она… ну это… не заболела?
– Да нет, я же говорю - энергию мы ей дали. Теперь все в порядке будет.
– А может, - робко сказала Агния, - Врача вызвать?
Она знала, что отец, хоть и уникальный целитель, равных ему в Петербурге, а может, и в России, нет, в сложных случаях всегда вызывал "Скорую"…
– Да какого врача, - отмахнулся Светозар, - все с ней хорошо будет. Успокойся, займись лучше делом.
Агния пыталась читать Блаватскую, но сосредоточиться было совершенно невозможно. Тогда она пошла в кухню и стала чистить серебро. Так было у них принято - не сидеть без дела. Агния до блеска порошком начищала серебряные бокальчики. Занятие это так успокоило ее, что она стала даже напевать… но тут же замолчала, устыдившись своей черствости - с сестрой такая трагедия, а она…
Ей хотелось пойти на улицу, но как назло, накрапывал дождь. До вечера оставалось еще очень много времени. Агния закончила чистку, составила аккуратно бокальчики в шкаф. Села на подоконник, болтая ногой и глядя в серое пустое пространство.
К вечеру Звента вышла самостоятельно из медитационного зала. Ее покачивало, но на ногах она держалась.
– Иди ложись, - сказала Анжела. Звента устремила взгляд на нее. Агния этот взгляд перехватила и вздрогнула… ей показалось, что Звента пришла в себя, но не похоже. Не похоже. Взгляд был прежним - слепым, полубезумным.
– Она воды попила?
– спросила Агния, когда Звента, пошатываясь, побрела к себе.
– Попила, конечно, - ответила Анжела, - Вот что… поставлю-ка я ей картину у изголовья.
А может, не надо, хотела сказать Агния. Вдруг будет еще хуже. Но ничего не сказала.
Вечерняя медитация была полностью посвящена Звенте и ее выздоровлению. Отец призвал всех посылать успокаивающие голубые потоки энергии на астральный образ Звенты.
После медитации и молитв Агния отправилась к себе - чистить зубы и ложиться. Вроде бы все было хорошо, но какая-то неясная тревога лежала на сердце. Девочка умылась, легла в постель. Попробовала почитать "Изиду", но опять ничего не получилось. И спать еще не хотелось. Почему-то совершенно не хотелось спать.
Агния достала с полки сборник духовных стихов. Но и поэзия совершенно не шла в голову. Строчки расплывались перед глазами. Тревога становилась все сильнее. Хотя ведь нет никаких оснований, с упреком сказала себе Агния. Отец здесь, все благополучно… У всех на Пути Света бывает общение с ангелами, с духами, с Учителями. Ничего удивительного. Звента становится, по слову отца и своему Жизненному Плану, великим пророком.
Может, Агния завидует сестре? Сейчас - нет. Нисколько не завидует. Наоборот, радуется за нее. Но почему же так больно, горько, холодно на душе?