Лики Богов
Шрифт:
– Управилась, Умилушка? – спросил Волот.
– Никак сомневался? – фыркнула голубоглазая, вытирая клинок об одежду трупа.
_________________________________________________________________
Черен* – прямой участок рукояти меча для ручного хвата.
– Переживал, – поправил Бер. – Как миряне?
– Ты спасла моих родителей? – оживилась Любава.
– Да, – кивнула омуженка, – в деревню их отправила. Думала, вы тоже туда спуститесь, да, смотрю, расцепиться не смогли.
– Так мы сейчас спустимся, – не видел сложностей
– Не спустимся, – возразила Умила, протягивая ему меч, – конники сюда скачут.
– Много? – нахмурился витязь, убирая клинок в ножны. – Вдвоём не раскидаем?
– Вдвоём раскидаем, – ухмыльнулась Умила, – а вот с ней – нет. Куда ты её здесь денешь, одни камни вокруг?
– Тебе отдам, бегите, я их задержу, – предложил Волот.
– Вместе побежим, – осекла омуженка и стремительно направилась в сторону обрыва, – морем уйдём.
Витязь кивнул, крепче сжав руку мирянки, поспешил за сестрой. Ошеломлённая Любава следовала за ним, бежала что есть мочи, слыша за спиной топот копыт. Понимание происходящего понемногу приходило к ней.
– Как морем? – взвизгнула она.
– Ну, коли об скалы не разобьёмся, то уйдём, – бросила через плечо златовласая. – Плавать-то ты, надеюсь, умеешь?
– Умею, – кивнула чернявая. – А коли разобьёмся?
– Ты не думай о том, – улыбнулся Волот, продолжая бежать по каменной спине «пьющего медведя», – от края посильнее оттолкнись токмо.
Беглецы стремительно приближались к склону, поросшему травой и кустарником. Согнув колени, боком, стараясь не покатиться кубарем, спустились к каменистому выступу, нависающему над шепчущим морем. Умила прыгнула первой, Волот улыбнулся Любаве, сжав тонкую девичью кисть. Красавица кивнула в ответ и, невзирая на сковывающий ледяной страх, оттолкнулась от края скалы. Преследователи остановились у склона, копыта выбили сотни мелких камушков. Османы загалдели, вскинули руки, развернули скакунов и погнали их к спуску, надеясь перехватить тархтар на берегу.
Прохладная стихия приняла беглецов, слегка оглушив своей толщей. Друг за другом показавшись из голубой бездны, они стали жадно глотать воздух. Златовласая закрутилась, цепляясь взглядом за берег.
– Вон там, Волот, видишь? У леса наши лагерь разбили, – затараторила она.
– Ага, вижу, – отозвался брат, – да османцы спускаются. Морем придётся до своих добираться. Надеюсь, стрельцов средь осман нет.
– Кажись нет, – согласилась Умила, разгребая перед собой воду.
– Да ведь далеко очень, – сказала Любава, оценив расстояние до кромки леса.
– Али выбор есть? – прошипела омуженка. – Плыви, давай молча.
Плыли молча, чернявая понемногу отставала. Османы в море лезть не стали, но и с берега уходить не торопились, хоть и заметили лагерь тархтар. Волот обернулся.
– Устала, Любавушка?
– Сарафан плыть мешает, – пояснила девушка.
– Так сними его, – прошипела Умила.
– Как я тебе на плаву разденусь?! – вспылила чернявая.
– Влезай мне на спину, – предложил Волот, подумав, что в море только бабьей драки ему не хватало.
Любава охотно согласилась, вцепившись в широкие плечи воина. Умила одарила её укоризненным взглядом, что сильно смутило мирянку.
– Невеста твоя? – шёпотом спросила она.
– Сестра, – пояснил Волот. – Али не похожи?
– Похожи, – широко улыбнулась Любава, – чем-то.
Ответ витязя почему-то очень порадовал девушку. Было в этом воине что-то родное, не потому как спас её, а просто сердце ёкнуло и отпускать не хотело, несмотря на то, что не знала ничего о нём, кроме имени.
– Тебе не тяжело плыть с двумя мечами на поясе да мной на спине? – любопытствовала Любава.
– Посильно, – ответил Волот, косясь на осман. – Умила, дай мне нож.
– Думаешь, они к нам полезут? – нахмурилась омуженка.
– Кто их знает? – сказал брат.
Любава видела, как вода скрыла золотые волосы, ощутила, как тонкие пальцы коснулись её ноги. Вскоре Умила вынырнула, протянула брату нож. Зажав его зубами, Волот поплыл дальше. Умила вновь изогнулась, вытащила из синей толщи нож поменьше и тоже сомкнула на клинке зубы. Демировичи плыли то и дело, поглядывая на всадников – османы спешились, но входить в воду не стали. В лагере тоже заметили беглецов. От Любавиных глаз не смогло укрыться то, как плечистый воин, растолкав суетящихся дружинников, вошёл в море почти по грудь, встречая их. Девушка была точно уверена, что Умила при его виде поплыла быстрее, словно он был единственной надеждой. Видела, как пальцы омуженки вцепились в протянутые руки витязя, как нетерпеливо обвила его шею, как он прижал златовласую к себе, забрав у неё нож. Волот тоже был рад видеть этого дружинника. Нащупав ногами дно, выпрямился, спрятал клинок в ножны. Любава поспешила соскользнуть с широкой спины, но тут же бегущая волна скрыла её с головой. Крепкие руки обхватили точёную талию, приподняв, прижали к мускулистому торсу.
– Рано ты соскочила, – улыбнулся Волот, убирая с её лица мокрые пряди.
Незнакомец протянул им руку, которую уставший витязь охотно принял, наваливаясь на его плечо.
– Ого, а эту диву вы в морской пене отыскали? – ухмыльнулся он.
– Любава, знакомься – Баровит – друг мой лучший, – сказал Волот.
– Рада знакомству, Баровит, – улыбнулась девушка.
– Я тоже, – кивнул воин. Переведя взгляд на Умилу, шепнул нежно: – Притомилась?
– Немного, – кивнула Умила, не отрывая головы от его каменной груди. – Сам-то давно воротился? Был где? Предупредил бы хоть.
– Воротился недавно, с вестями, всё тебе расскажу. А предупредить мог, да ты так сладко спала, не хотелось тревожить, – ответил Баровит. Хитро прищурившись, шепнул ещё тише: – Не уж толь волновалась за меня, Умила?
– Ну тебя, – фыркнула омуженка, устало ударив ладонью по его груди, вызвав тем самым лишь улыбку.
На берегу беглецов встречали дружинники во главе с сердитым усатым дядькой. Он явно был чем-то недоволен. Поёжившись от его тяжёлого взора, Любава спряталась за спину Волота.