Лики Богов

Тара Роси

– У вас троих языков нет что ли? – пробасил он. – Сказать трудно было куды вас черти понесли?

– Не серчай, тять, – тяжело дыша, сказала Умила, – мы с братом мирян выручали.

– Благодарю вас, – пролепетала Любава, цепляясь за рубаху Волота.

– А ты, Баровит, тоже спасал кого? – нахмурился воевода.

– Я по горе Медвежьей прошёлся, – ответил старший дружинник, не выпуская из объятий Умилу. – Видел войско османское на подступе к подножью горы Кырым. Покамест мы тут малые

отрядцы ловим, они крепость в осаду возьмут.

– Что ты делать будешь? – фыркнул Демир. – Ладно. Умила, переодень девку… да сама тоже. Волот, отведёшь её в деревню к родителям. Собираемся!

– Стой, батый, – встрял Баровит. – Чего собираться-то, коли не знаем о вороге ничего?

– Да, нам бы понять, сколько их да где, – подхватила Умила.

– Да как в крепость незаметно пробраться, – добавил Волот, – дабы жителей из осады вывести.

– Умные все такие, – всплеснул руками воевода. – Мы тут звездой яркой османам светим, беду на деревню кликаем. В лес поглубжее уйти надобно, прежде чем репу чесать.

– А-а-а, – протянула троица.

Махнул на них рукой Демир и пошёл к дружинникам. От толпы отделилась светловолосая девушка, ухмыляясь, направилась к друзьям.

– Отхватили? – злорадствовала она. – То-то. Опять мне за вас влетело.

– Чего ты ему сказала? – закатила глаза Умила.

– Правду, – заявила подруга. – Ладно, пошли переодеваться, хватит мужиков мокрыми рубахами сманивать.

Любава прикрылась руками и, заливаясь краской, поспешила за незнакомкой. Умила, окатив присутствующих холодным взором, буркнула:

– Пущай смотрят, мне не жалко.

Баровит за её спиной показал соратникам кулак, все всё поняли и принялись собирать вещи. Пустые котелки зачёрпывали морскую воду, опрокидывали её на костёр, отчего пламя шипело и плевалось дымом, перед тем, как угаснуть. Омуженки, отвязав от сёдел сумки, направились в лес, беглянка не отставала. Мокрая одежда, причмокивая, падала на траву, сухая, соскользнув с веток, пыталась налезть на влажную кожу. Девушка с огненными глазами рассказывала Умиле последние новости, свесив ноги с поваленного дерева.

– Ты чего так подозрительно на порты смотришь, чернявая? – неожиданно спросила она.

– Меня Любава зовут, – представилась гостья. – То мужские порты ведь.

– А меня Радмила, – улыбнулась девушка. – Ты нос-то не вороти, одевай чего дают.

– Никакие они не мужские, – фыркнула Умила, затягивая ремни на сапогах, – то мои порты.

Расправив рубаху, взглянув на обнявшие ноги штанины, Любава недовольно сжала губы.

– Непривычно мне в том – ноги открыты, рубаха коротка, – пробубнила она.

– Правильно, в длинной рубахе драться неудобно, – закатила глаза Умила, закрепив на талии ремень с ножнами.

– Ладно всё, тут никого таким видом не удивишь, – успокаивала Радмила. – Дружинники к нам уже привыкли, ты им в сарафане боле глянулась.

– А как я в деревне появлюсь? Там девки так не ходят, – упёрлась Любава.

– Волотову рубаху сейчас принесу, – вздохнула Умила, – она тебе как раз по колено придётся.

– Ага, а ворот до пупка, – хохотала Радмила подруге вслед.

Синие глаза уставились на лучницу, та улыбнулась.

– Не боись, мы тебе шнурок потуже затянем.

Умила вернулась быстро, ступая неслышно, словно ночной хищник. Возникнув за спиной Любавы, перекинула через её плечо красную рубаху. От неожиданности чернявая взвизгнула, вцепившись в льняную ткань. Под хихиканье Радмилы, девушка одела рубаху, что и впрямь больше походила на платье. Вот только ворот обнажал ключицы, но предчувствуя гнев златовласой, беглянка не проронила ни звука.

– Поясом затени, так совсем ладно станет, – предложила Радмила.

– На такую что не одень, всё сядет ладно, – подтвердила Умила, завязывая на Любаве пояс. – Перси* пышные, чресла* круглые, не то, что мы с тобой – кожа с костьми.

– Да, – вздохнула Радмила, – мы завсегда носимся, аки сайгаки*, по ветвям векшами* прыгаем, да в сёдлах скачем. Как тут чему нарасти? Кабы ещё поесть можно было вдоволь, а то, что успел из котелка вытащить, то твоё.

– Ладно, девки, – смутилась Любава, – вам бы жаловаться, одна другой краше.

– Твоя правда, чернявая, – улыбнулась Радмила, спрыгивая с дерева, – перечить не стану. Идём, девки, заждались нас уже. Как пить дать, ворчать мужики станут.

Девичьи голоса послышались из-за густой поросли кустарника, лес выпустил преобразившихся красавиц. Дружинники, уж рассевшись по коням, томились в ожидании. Волот пригласительным жестом указал Любаве на скакуна. Усадив её в седло, повёл коня под уздцы. Синеглазая видела, как воины тронулись к лесу, позвякивая мечами и котелками, как грациозно сидят верхом омуженки, как Умила махнула ей на прощанье. Всё-таки добрая она, хоть и ворчит неустанно. Волот улыбнулся Любаве, вызвав в душе тёплый всплеск.

– Скажи, чего от тебя османы хотели? – спросил он, немного помолчав.

– Моя мать знахарка, людей лечит. Османы хотели, дабы она за их раненых взялась. Мать отказалась, посему они меня выволокли из дому, хотели напугать её.

__________________________________________________________________

Перси* – грудь.

Чресла* – бёдра.

Сайгак* – копытное животное, является представителем подсемейства антилоп.

Векша* – белка.