Лики Богов
Шрифт:
– Никуда он не пошёл. Хороший мужик Злат, добрый. Тяжело ему было слова нужные найти. Ждать надобно было да румянцем заливаться, а ты, старая дева, на коня вскочила… дура, – фыркнула Умила, переведя взгляд на противоположный берег.
Что-то на том берегу приковало внимание омуженки, голубые глаза расширились, уголок губ хитро пополз вверх. Перевернулась на живот, Умила просунула руку под скатерть.
– Радмила, взгляни на тот берег, – тихо сказала она.
Хищный взор выхватил из-за густой поросли серый рукав кафтана и кучерявую копну смоляных волос. Лучница грациозно потянулась, вытянула стройные ноги, невзначай задрав рубаху выше колена.
– На
Умила ловко спрятала нож в широкий рукав, поднявшись, подошла к берегу.
– Лук под скатертью, – бросила она подруге, заходя в воду. – Четырёх стрел тебе хватит?
– Хватит, – хитро улыбнулась Радмила.
Тонкие пальцы лучницы медленно развязали шнурок на рубахе, отчего полотно сползло с плеча, оголило упругую грудь, прикрыв лишь сосок. Копна чёрных волос сильнее высунулась из-за зелёных листьев. Радмила провела рукой по ключице, посмотрела на подругу – Умила нырнула в воду, значит пора. Лениво потянувшись, Радмила просунула руку под скатерть, провела подушечками пальцев по изогнутому плечу лука.
_________________________________________________________________
Пясть* – кисть.
Правая ладонь железной хваткой сжала хвостовики*, один лишь миг и первая стрела с глухим стуком вонзилась в багровую кору дерева, заставив лазутчиков покинуть убежище. Османы выбежали на поляну, кинулись к горам, где могли легко уйти от погони. Быстрые ноги волчицы ринулись следом, жажда охоты огромной силой пробудилась в ней, искрой блеснув в огненной радужке. Радмила вмиг оказалась возле моста, запрыгнула на поручень и выпустила вторую стрелу. Острый металл вонзился в ногу беглеца, сковав тело болью, не давая сделать шаг. Соратник попытался помочь раненому, но ещё одна стрела вонзилась перед ним в землю. Османец ринулся прочь, успокаивая себя мыслью, что вернётся за другом с подмогой.
Горы были уже рядом, за спиной стих стон раненого сослуживца. Неужели зоркая лучница отстала? Не останавливаясь, беглец решился обернуться. Он увидел лишь тонкую тень, что внезапно оказалась рядом, почувствовал дуновение ветра, несущее аромат цветов и пряных трав. Костяная рукоять, коснувшись виска, вызвала дикую боль, отчего мужчина пошатнулся, схватившись за голову. Следующий удар в затылок заставил угаснуть окружающий мир, увлёк османца во тьму.
Хромая, сжимая рану, лазутчик отчаянно пытался прорваться к горам, но силы оставляли его, обрекая на плен. Не желая запятнать свою воинскую честь и унизительно сдаться, тем более женщине, он выхватил сакс*, решив дать бой. Воин, замахиваясь, развернулся к лучнице; стальное жало вонзилось в его предплечье, жар парализовал руку, и тяжёлый клинок глухо ударился о землю. В тёмно-карей радужке отразился изящный женский силуэт, светлые волосы, подхваченные ветром, надулись блестящим куполом. В прыжке Радмила петлёй набросила лук на его шею, единым порывом оказавшись за спиной, упёрлась коленом между лопаток пленника, притянула к себе изогнутое древко.
– Нагляделся на мои ноги, милый? – оскалилась хищница, слушая сдавленный хрип поверженного.
***
Покинув Ждана, Волот с Баровитом направились к реке, желая смыть с себя кузничный жар. Зорька крутил в руке кривую подкову, соглашаясь с хохочущим другом в том, что кузнечное ремесло не под силу могучему витязю Ждану Аланьевичу.
__________________________________________________________________
Хвостовик* – маленький оконечник стрелы. Он удерживает стрелу на тетиве во время натяжения.
Сакс* – это однолезвийное рубяще-колющее оружие с прямым клинком, длина которого не превышает 72 см.
Бер оживлённо рассказывал о тоскливом взгляде кузнеца Миколы, коему насильно навязали нерадивого ученика, но поднявшись на холм, застыл как вкопанный. Баровит в один прыжок поравнялся с ним и увидел, как Радмила, вскочив на поручень моста, стреляет в бегущих от неё осман, как Умила выпрыгивает из реки и пускается в погоню. Недолго думая, витязи бросились на подмогу. Но волнения оказались напрасными, их боевые подруги управились сами и теперь оставалось только решить как доставить языков в лагерь. Волот подлетел к Радмиле, нагнувшись, заглянул в чёрные глаза османца.
– Ну, как тебе зоркие очи Радмилы Игоревны? – усмехнулся витязь, оглядев раненую ногу лазутчика. – Малость ниже, да ты бы сейчас на пути к предкам был, а так, токмо ходить не можешь. Ну, соколица, не нарадуюсь на тебя.
– Благодарствую, Бер, – улыбнулась лучница, не ослабляя хватки, – слова твои ласкают слух мой. Теперича довести его до батыя надобно, да то уж твоя забота.
Сняв с ножен верёвку, Умила завела руки пленника за спину, накладывая путы. Боковым зрением приметив знакомую фигуру, не отрываясь от своего занятия, заговорила:
– Баровит, я его оглушила малость. Ты его на рамена* закинь да пойдём.
Но витязь молчал, оставаясь на месте. Глаза округлились, сердце бешено стучало, разгоняя жар по венам. То, что предстало перед ним, ввело Баровита в оцепенение. По длинным прядям скатывались крошечные бусины, поблёскивая в солнечном свете. Они скользили по румяным щекам к шее, дрожали на пульсирующей под белой кожей венке, впитывались льняным полотном. Мокрая ткань предательски являла каждую линию девичьего тела, обнимала упругую грудь, касалась осиной талии, обтягивала покатые бёдра. Из-за распоротого шва выглядывала обнажённая стройная ножка, прижимающая османца к земле. Закончив с путами, Умила выпрямилась, представ перед витязем во всей красе. Баровит понимал, что она что-то ему говорит, но слов не разбирал. Мысль о том, что эта девушка, сама того не зная, всячески изводит его и скоро сведёт с ума, всё сильнее укоренялась в сознании.
– Баровит! – крикнула Умила. – Эй, Зорька!
– А? – вырвался из ступора витязь.
– Я говорю, тебе нести его придётся. Без сознания он, – повторила омуженка.
__________________________________________________________________
Рамена* – плечи.
– М-да, – пробурчал Зорька.
– Бери его, идём к батыю, – настаивала девушка.
Витязь подошёл к ней, нахмурившись, процедил:
– Я пойду к батыю, а ты иди, оденься.
Умила смутилась, оглядев себя, зашлась краской. Развернувшись, стремительно направилась к реке. Легче старшему дружиннику не стало, вид сзади был столь же пленителен, открывая стройный стан.
За спиной послышались стоны, обернувшись, Зорька увидел, как его друг ведёт скрученного в три погибели, хромающего пленника. Рядом вышагивала Радмила в одной рубахе, пусть и сухой, но с оголёнными бёдрами.
– Вот скажи, Волот, – возмутился Баровит, – отчего твой османец сам идёт, а мой в отрубе?
– То с Умилы спрашивай, – широко улыбнулся Бер.
– Надобно их побыстрее Ждану доставить, – вклинилась лучница, упираясь руками в спину Волота, – идём.
– Ты идёшь за Умилой да одеваешься, – строго сказал Баровит, – хватит вам ляжками светить.