Чтение онлайн

на главную

Жанры

Лики любви. Очерки истории половой морали
Шрифт:

Столь суровые наказания породили в качестве ответной меры целую индустрию по фабрикации фальшивой девственности. Аптекари и бакалейщики по сходным ценам торговали различными снадобьями, якобы восстанавливающими невинность. Торговля шла столь бойко и приносила такой доход, что к ней во множестве подключились шарлатаны, псевдоакушерки, странствующие студенты и т. п. Писатель П. Аретино (1492—1556) с большим сарказмом описывает сценку, когда невеста с помощью «обновляющего девственность» средства развеяла все подозрения и прослыла образцом добродетели. Большим успехом пользовались приемы плодоизгнания, тем более что аборт в те времена не возбранялся. Длинный список надежных средств против «задержки кровей» содержал более двух сотен названий. Чаще всего это были настои тех или иных растений: одни довольно слабого действия, другие, наоборот, столь эффективны, что их «нельзя положить даже на постель беременной». Как раз такие-то и пользовались наибольшим спросом и доверием. К ним относились, например, пораженная головней рожь, некоторые виды розмарина19 и др. Розмарин звался среди специалистов не иначе как «пальма девственности»; растение было утешением и надеждой стремившихся предохранить себя девушек. Хозяйки разводили и заботливо пестовали деревца у себя в садике, надеясь на их чудодейственную силу. Женихи и мужья, конечно, догадывались о махинациях и, не желая оставаться в дураках, тоже пытались применять знахарские методы.

Если хотели удостовериться в целомудрии своей избранницы, то предлагали ей выпить раствор растолченного гагата20. Предполагалось, что если она «выпьет эту воду и с ней ничего не случится, то она невинна, если же она сразу после этого захочет помочиться, то она уже не девушка». Понятно, что искушенные развратницы быстро раскусили нехитрый фокус и умело пользовались простодушием мужчин.

Вместе с тем требования добрачного целомудрия не являлись всеобщей универсальной нормой. Вплоть до XVIII в. в крестьянской среде сохранялись обычаи «пробных ночей», которые прямо санкционировали добрачное половое общение. Немецкий историк Ф. Фишер отмечает: «Почти по всей Германии, особенно в той части Швабии, которая именуется Шварцвальдом, среди крестьян держится обычай, в силу которого девушки уступают своим ухажерам задолго до того, как они станут мужьями. Но было бы совершенно неправильно думать, что эти девушки лишены нравственности, ничего подобного». В самом деле, деревенская красавица в этом случае не более нарушает приличия, чем ее городская сверстница, позволяющая целовать руку поклоннику. Обычай «пробных ночей» был строго освящен традицией и подчинялся неукоснительно соблюдаемым правилам. До поры до времени любой крестьянский парень может добиваться благосклонности девушки, но лишь только она отмечает своим вниманием одного из них, все остальные должны удалиться в тень. Избранник получает возможность совершать ночные визиты в девичью спальню, поболтать с подругой перед сном, еще более расположить ее к себе. Постепенно их беседы становятся все более оживленными, среди шуток и забав молодые люди незаметно переходят к более конкретным действиям, и наконец девушка разрешает парню физическую близость. «Пробные ночи» длятся до тех пор, пока оба не убедятся, что подходят друг другу, или же вплоть до наступления беременности. После этого парень обязан посвататься, а помолвка и свадьба быстро скрепляют их союз. Оставить беременную девушку на произвол судьбы уже невозможно, ибо родственники и соседи ревностно следят за исполнением обряда. Зато никому не возбраняется разойтись после первой или второй ночи, сославшись на отсутствие симпатии. Репутация девушки при этом не страдала, и вскоре у нее появлялся другой поклонник, готовый начать новый роман. И только в том случае, если «пробные ночи» несколько раз подряд не приводят к браку, девушка может попасть в двусмысленное положение. Молва начинает приписывать ей какие-нибудь скрытые недостатки, и участь девушки становится незавидной. Ф. Фишер добавляет, что «крестьяне считают этот обычай настолько невинным, что часто, когда священник спрашивает их о здоровье дочерей, они, в доказательство того, что те растут и процветают, откровенно и с отеческой гордостью отвечают, что их дочки уже принимают ночных посетителей».

Героический эпос, хроники средневековья, рыцарские романы, песни трубадуров и миннезингеров подтверждают, что сходным по обрядности любовным испытаниям подвергались и благородные особы, даже королевских кровей. В поэме «Кудруна», созданной в XIII в. славный рыцарь заявляет: «Она мила мне тоже, / Я ей служить отважусь и в ратных трудах, и на ложе». / И тут они в любви друг другу поклялись. / Все пары брачной ночи насилу дождались». В легенде о Лоэнгрине испытание Эльзы Брабантской описывается так: «Когда эта прекрасная целомудренная девушка была ночью приведена к влюбленному в нее князю, королева сама сопровождала ее до спальни. Помещение было украшено коврами, кровать блистала червонным золотом и богатыми шелками, одеяла были затканы изображениями животных. Девушку раздели, и рыцарь прижал ее к себе крепко и нежно. Больше я ничего не скажу, лишь добавлю — он нашел, что искал». Историк Э. Фукс приводит документальное подтверждение одного неудачного испытания. В 1378 г. некий граф Иоганн IV Габсбургский в течение полугода пытался доказать свою мужественность перед одной дамой, однако безуспешно. Отрицательный результат был зафиксирован письменно, очевидно, чтобы не уронить достоинств дамы в глазах других соискателей.

Диалектика взаимоотношений в семье нередко бывала еще более трагикомичной и противоречивой. Занимая в браке доминирующее положение, мужчина оставался единственным законодателем, настойчиво защищавшим собственные интересы. Неукоснительно добиваясь целомудрия, привлекая жену за неверность к ответу, муж в то же самое время почти ничем не ограничивал личные вожделения. Из этого противоречия развилось нечто, отнюдь не входившее в идеалы Возрождения, — адюльтер и проституция. Приходится констатировать, что прелюбодеяния во всех своих формах не сошли с исторической арены, а муж- рогоносец и любовник жены остались характерными социальными типами той эпохи. Во многом этому способствовало отношение к браку как к сделке, средству увеличить свое влияние или капитал. Аристократический брак часто бывал чисто условным: иногда молодых даже не знакомили друг с другом, а на парадное ложе рядом с новобрачной восходил уполномоченный представитель господина. В среде ремесленников, цеховых мастеров, купечества материальная заинтересованность тоже всегда стояла на первом месте.

Раб всегда мстит тем орудием, каким он был порабощен. Вне зависимости от сословной принадлежности жены никогда не упускали возможности поравняться с законными супругами в правах. И это несмотря на опалу, суровые, подчас варварские наказания, всегда угрожавшие неверным! Самое распространенное наказание, как и во все времена, заключалось в том, что муж с помощью слуг жестоко избивал застигнутых любовников. Случалось, он призывал соседей, чтобы выставить прелюбодеев на всеобщее осмеяние, но при этом позор падал и на его собственную голову. Наиболее жестокие прибегали к иным способам. Так, один итальянский дворянин передал изменницу-жену дюжине оплаченных негодяев, заявив, что «даст ей возможность насладиться любовью сполна».

Интересам ревнивых мужей служили и механические средства защиты, которые считались надежнее клятв в верности: хитроумные решетки, «запиравшие вход в сад земной любви». Имеются в виду так называемые пояса Венеры, первым изобретателем которых считается падуанский тиран Франческо II. Пояса изготавливались также в Бергамо и Венеции, поэтому они назывались еще венецианскими решетками и бергамскими замками. В ходу было выражение «запереть жену на бергамский лад». Подлинные «пояса Венеры» хранятся ныне в мюнхенском Национальном музее, в собраниях Венеции и Мадрида, в знаменитом музее мадам Тюссо в Лондоне. Некоторые из них делались из серебра или даже золота, отличались изящной чеканкой и украшались драгоценными камнями. Пояса исключали проведение полового акта, но не ограничивали естественных потребностей женщины. Они запирались сложным замком, ключ от которого находился у мужа. Однако назвать это средство надежным вряд ли возможно. Те же торговцы, которые продавали мужьям пояса целомудрия, предлагали их женам за немалые деньги

запасной ключик. А иногда не требовалось даже этого. В предисловии к своим «Эпиграммам» К. Маро (1496—1544) сообщает о любвеобильной баронессе д'Орсонвиллье, которая отдает себя в руки любовника, а заодно и умелого слесаря. Такова убийственная ирония, изначально заложенная в бесполезной выдумке мужей!

Образ жизни высшего света мало способствовал облагораживанию нравов. Видя равного только в человеке своего круга, дамы-аристократки никогда не стеснялись перед камердинерами и пажами. Так же как в свое время римские матроны, они одевались и раздевались при помощи слуг, считая их скорее за животных, а не за людей. Их мужья заставляли служанок выполнять любые прихоти, посылали их провожать гостей в спальню или баню. Случалось, что красота становилась тем капиталом, который старались пустить в оборот. Молодые особы, очутившиеся благодаря расточительной жизни родителей в стесненном положении, приезжали в столицы, чтобы продать себя, удачно выйти замуж, добиться пожизненной пенсии. Соблазнительная приманка в виде жены, дочери или сестры помогала решению самых запутанных дел, достижению более высоких ступеней иерархической лестницы. П. Брантом (1540—1614) писал: «Очень часто мужья оставляют своих жен в галерее или в зале суда, а сами уходят домой, убежденные, что жены сумеют лучше распутать их дела и скорее доведут их до решения. И в самом деле, я знаю многих, выигравших свой процесс не столько потому, что были правы, а благодаря ловкости и красоте их жен». В бюргерской среде также выражались с циничной откровенностью: «В суд надо идти с женой», «Женщина всегда имеет неопровержимый довод», «Что может быть остроумнее женского тела, оно сильнее закона» и т. п. По мнению мелкого буржуа, для хорошенькой женщины огромной удачей было бы стать любовницей титулованного дворянина, а тем более монарха. Граждане Дижона гордились, что король остановил свой выбор на мещанке Гюгетт Жаклин, а лионцы приветствовали дочь торговца мадмуазель Жигонн, удостоившуюся той же чести.

Ни король, ни его вельможи не испытывали затруднений при выборе новой любовницы: к их услугам был целый штат придворных дам, который постоянно пополнялся за счет жен провинциального дворянства. Приглашение служить при дворе, как правило, означало особый знак внимания со стороны короля или принцев. Мужья в этих случаях не только смирялись, но зачастую поощряли связи жен с сюзеренами, строя на этом собственное благополучие. П. Брантом рассказывает: «Я слышал об одной благородной даме, которая при заключении брака выговорила у мужа право свободно распоряжаться собой при дворе... В виде вознаграждения она выдавала ему ежемесячно тысячу франков карманных денег и ни о чем другом не заботилась». Само собой понятно, что высокие покровители имели в делах любви преимущество перед законными супругами: когда им было угодно нанести визит даме сердца, мужу (а тем более любовнику) приходилось срочно освобождать ложе. Э. Фукс приводит следующий исторический анекдот о Генрихе II: «Однажды вечером король постучал в дверь Дианы Пуатье, как раз когда у той находился маршал Бриссак. Последнему не оставалось ничего другого, как поспешно спрятаться под кроватью. Король сделал вид, что ничего не заметил. Он попросил сладкого, и Диана принесла конфет. Генрих съел несколько штук, а часть бросил под постель, воскликнув: «Ешь, Бриссак!

Каждому надо жить!» Подобные неприятности выглядели еще пустяком по сравнению с тем, когда монарх награждал любовницу венерическим заболеванием, которое затем передавалось как в эстафете: Франциск I из династии Валуа заразился еще совсем молодым, а вместе с ним страдал весь двор и даже королева, которую изредка посещал августейший супруг.

Постепенно дворы сделались настоящими рассадниками разврата. Пресыщенная знать стремилась ко все более острым ощущениям. В порядке вещей стало делать посторонних свидетелями интимных сцен. Любовью занимались публично, прямо в обществе, в котором пировали. На оргиях женщина не принадлежала только одному участнику, а переходила из рук в руки, отдавалась на глазах любовника сразу нескольким его гостям. Разврат достиг Ватикана: многие из высших церковных сановников времен Борд- жиа и Ровере даже превзошли светских аристократов. В папском дворце царили усыпанные золотом куртизанки вроде Ваноццы, Джулии Фарнезе и других. Александр VI Борджиа устраивал оргии, в которых участвовал сам, его дочь, сын и святейшие кардиналы. Хроники переполнены сообщениями о противоестественных пороках. С. Инфессура пишет о Сиксте IV: «Этот папа, как всем известно и как то подтверждают факты, был любителем мальчиков и обвинен в содомском грехе. Ведь всем известно, что он делал для мальчиков, услуживавших ему в его опочивальне; он не только доставлял им подарки в несколько тысяч дукатов, но он осмеливался возводить их в кардинальское достоинство и одарять бенефациями епископатов. А ради чего другого, как говорят, он возлюбил графа Джироламо и его родного брата, францисканца Пьетро Риарио, впоследствии кардинала Санто Систо, как не из-за содомского греха? А что я должен сказать о сыне его цирульника? Этот мальчик, не достигший еще двенадцати лет, был неотступно при папе Сиксте IV; он наградил его чудовищным богатством».

Не говоря уже о присвоенном праве понуждать и насиловать чужих жен, вельможный феодал иногда не останавливался перед настоящими злодеяниями. Преступления одного из пэров Франции, маршала Жилля де Лаваля де Ретца являются потрясающим примером болезненного сладострастия. Безраздельно распоряжаясь жизнью и смертью своих подданных, он замучил в своем замке в Бретани более 800 детей, за что в конце концов и предстал перед церковным судом. Находясь под следствием, он написал Карлу VII письмо-исповедь: «Я не знаю, но мне кажется, что только мое собственное воображение заставляло меня так действовать, чтобы испытать наслаждение, без сомнения насылаемое дьяволом. Восемь лет назад мне пришла в голову эта идея... Случайно я нашел в библиотеке латинскую книгу, описывающую жизнь и нравы римских цезарей; книга эта принадлежала перу историка и ученого Светония. Она была украшена многими хорошо исполненными рисунками, изображавшими грехи этих языческих императоров. Я прочел в ней, что Тиберий, Каракалла и другие цезари забавлялись с детьми и что им доставляло удовольствие мучить их. Прочтя все это, я пожелал подражать цезарям и в тот же вечер начал этим заниматься, следя по рисункам, бывшим в книге». Де Ретц приказывал слугам перерезать детям горло, отделять голову от туловища, разбивать ее палками, отрывать половые органы. Иногда он привязывал ребенка к железному крюку, вспарывал внутренности и, пока тот умирал медленной смертью, насиловал его. «Останки же тел сжигались у меня в комнате, за исключением наиболее красивых голов, которые я хранил как реликвии. Я не могу в точности сказать, сколько детей было таким образом убито, но думаю, что не меньше 120 в год. Часто я упрекаю себя и жалею, что шесть лет назад оставил службу Вам, высокочтимый господин, потому что, оставаясь на службе, я не совершил бы столько злодеяний. Но я должен признаться, что был принужден удалиться в свои владения вследствие непреодолимой страсти и вожделения, которые я сочувствовал к дофину, Вашему сыну, — страсти, которая однажды едва не заставила меня убить его, как я потом убивал маленьких детей, подстрекаемый дьяволом. Я заклинаю Вас, мой грозный господин, не погубить Вашего покорного вассала и маршала Франции, который хочет путем искупления своих грехов спасти свою душу». Несмотря на смиренное покаяние, де Ретц был осужден и сожжен на костре в 1440 г. в Нанте.

Поделиться:
Популярные книги

Идеальный мир для Лекаря 21

Сапфир Олег
21. Лекарь
Фантастика:
фэнтези
юмористическое фэнтези
аниме
5.00
рейтинг книги
Идеальный мир для Лекаря 21

Книга пяти колец. Том 4

Зайцев Константин
4. Книга пяти колец
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
5.00
рейтинг книги
Книга пяти колец. Том 4

Не отпускаю

Шагаева Наталья
Любовные романы:
современные любовные романы
эро литература
8.44
рейтинг книги
Не отпускаю

Брак по-драконьи

Ардова Алиса
Фантастика:
фэнтези
8.60
рейтинг книги
Брак по-драконьи

Князь

Мазин Александр Владимирович
3. Варяг
Фантастика:
альтернативная история
9.15
рейтинг книги
Князь

Столичный доктор

Вязовский Алексей
1. Столичный доктор
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
8.00
рейтинг книги
Столичный доктор

Камень. Книга 4

Минин Станислав
4. Камень
Фантастика:
боевая фантастика
7.77
рейтинг книги
Камень. Книга 4

Темный Охотник 2

Розальев Андрей
2. Темный охотник
Фантастика:
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Темный Охотник 2

Измена. Не прощу

Леманн Анастасия
1. Измены
Любовные романы:
современные любовные романы
4.00
рейтинг книги
Измена. Не прощу

Перерождение

Жгулёв Пётр Николаевич
9. Real-Rpg
Фантастика:
фэнтези
рпг
5.00
рейтинг книги
Перерождение

Право налево

Зика Натаэль
Любовные романы:
современные любовные романы
8.38
рейтинг книги
Право налево

Истребители. Трилогия

Поселягин Владимир Геннадьевич
Фантастика:
альтернативная история
7.30
рейтинг книги
Истребители. Трилогия

Барон меняет правила

Ренгач Евгений
2. Закон сильного
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Барон меняет правила

Мастер 7

Чащин Валерий
7. Мастер
Фантастика:
фэнтези
боевая фантастика
попаданцы
технофэнтези
аниме
5.00
рейтинг книги
Мастер 7