Ликвидатор
Шрифт:
— А мне нет. Джон, может быть, и уехал отсюда утром во вторник, но он так и не добрался до Кэннинга. Кэннинга вызвали в Лондон днем в понедельник.
Стерн нахмурился:
— Не уверен, что понимаю, о чем ты. Где он в таком случае теперь?
— Вероятно, наблюдает за нами в бинокль. — Уайлд поднялся. — Эта молодая девушка, так называемая любовница Питера, — его собственность.
Стерн, помедлив, произнес:
— Насколько я понимаю, ты пытаешься мне объяснить, что нас потопили.
— Пока еще нет, — сказал Уайлд. — Приглядывай за этим доком. Когда вернусь, выйдем в море.
— А куда ты сейчас собираешься?
—
Наконец подул легкий ветерок. Он пришел с северо-запада и таил в себе угрозу зимы, отгоняя туман к Нью-Джерси. Влажный ветер не давал солнцу развернуться: на востоке лишь обозначилось бледно-желтое пятно, вот и все. Свинцовые тучи висели низко, упрямо толкаясь перед натиском ветра. Скоро разразился ливень, который, мгновенно окутав вершину холма, стекал по лицу, волосам и шее, капал с карнизов и деревьев. Маленькая церквушка будто съежилась; гранитные и мраморные надгробья блестели от дождя. Уайлду вдруг подумалось, что неплохо быть похороненным в такое утро, если уж пришло время. В случае Питера Рэйвенспура время пришло необоснованно рано.
Он стоял в пяти ярдах от вырытой могилы и смотрел на выходившую из церкви процессию. Это не была длинная процессия. За пять лет, проведенных на Гернси, Питер не обрел много друзей. Кроме того, он был убит, и тень подозрения неизбежно должна была пасть на тех, кто был с ним знаком наиболее близко. Уайлд смотрел на женщину, которая шла одной из первых, прямо за викарием, словно привязанная к трепетавшему на ветру подолу его рясы. Она была в черном пальто поверх черного платья с пышной юбкой. Их тоже терзал ветер. Чулки, перчатки и туфли ее также были черными. На голове маленькая шляпка-«таблетка». На таком мрачном фоне ее темно-рыжие волосы казались языками пламени. Голова ее была опущена, лицо бледно.
Люди окружили могилу. Только двое из них стояли близко к Марите. Мужчина — коренастый, с усами. Его явно новый черный галстук неуклюже смотрелся в сочетании с коричневым твидовым костюмом. Он беспокойно топтался и бросал взгляды на девушку. И женщина. Она стояла по другую сторону от Мариты. Женщина была выше мужчины. Ее платье было слишком облегающим, так что даже озорник-ветер не мог ничего с ним поделать, разве что слегка потревожить подол. Черное пальто ее выглядело так, будто насквозь пропахло нафталином. Она тоже была чем-то обеспокоена.
Викарий подал знак, и гроб опустили в могилу. Марита позволила ветру раздуть юбку и подняла руку в черной перчатке. Лицо ее на мгновение побелело. Она была прирожденной актрисой. Уайлд внезапно осознал, что все еще немного побаивается ее. Он не сомневался, что был вторым в ее списке. Она могла застрелить его десять дней назад, и с юридической точки зрения не к чему было бы придраться. Он застал ее врасплох в спальне, и она среагировала инстинктивно, чуть было не спустив курок. Она предпочла подождать, несомненно следуя инструкции Кэннинга. Она знала, что он вернется, и, готовясь к этому, ликвидировала Рэйвенспура именно в тот момент, когда считала, что Уайлд должен начать дело Сталица. В этом была своя логика. Это сходилось с информацией, которую он добыл за последние несколько дней. Но все же его волновало, что она позволила заподозрить себя в убийстве Рэйвенспура. Это было непрофессионально.
Уайлд шел между рядами надгробий, его туфли блестели от мокрой травы. Он встал у ворот. Скорбящие сбились в
— Джонас!
Он обнял ее. Голова ее коснулась его плеча, и он вдохнул аромат гвоздики.
— Вы знаете этого парня? — спросил усатый мужчина.
Уайльд подумал, что люди всегда склонны к бессмысленным
разговорам после похорон.
Он протянул руку:
— Я Джонас Уайлд, мистер Гошем. Мы встречались у Питера… о, два года назад.
— Мистер Уайлд. — Женщина пожала ему руку. — Мне ваше лицо показалось знакомым. Я Джейн Гошем, помните меня? Я так рада, что вы пришли.
Когда-то она, видимо, была привлекательной. Но слишком костлявыми были сейчас ее скулы и тяжелая нижняя челюсть, болезненно желтоватым цвет лица, а каштановые волосы слишком тусклыми.
— О да, конечно, — отозвался ее муж. — Ты тот парень, который яхтенным спортом занимается.
Вот здесь никакой болезненной худобы не наблюдалось. Щеки у Генри Гошема были круглые, замшевый жилет измят и местами запачкан сигаретным пеплом и пивом. Сейчас, когда его друг уже был похоронен, ему не терпелось укрыться от дождя.
— Пойдемте с нами.
Он повел их к старенькому «моррису-оксфорду».
— Все это просто невероятно. Вы, наверное, знаете, что произошло? Кто-то подошел к Питеру и выстрелил в него. Дважды. Такого еще на Гернси не было.
Уайлд уселся на заднее сиденье рядом с Маритой. Ее глаза снова блестели, а щеки опять румянились. Только очень подозрительный субъект усомнился бы в том, что она рада его видеть.
— Я слышал самые разнообразные версии того, что произошло в городе. Хотелось бы узнать несколько фактов. Надеюсь, это не будет для тебя слишком больно.
— Я хочу, чтобы ты знал, что произошло, Джонас, — сказала Марита. — Меня не было дома. Я часто выбираюсь в город по понедельникам, во второй половине дня. Хожу в кино, а затем в библиотеку. В прошлый понедельник я вернулась домой довольно поздно. Да, было, наверное, около шести. Дверь гаража все еще была открыта. В тот момент я ничего такого в этом не увидела, так как знала, что дядя Питер собирался повозиться с машиной. Ему не нравилось, как она работала. Поэтому я вошла в дом, поставила ужин разогреваться и только потом решила узнать, не хочет ли он чего-нибудь выпить перед тем, как мы сядем за стол. Ну и увидела его там… Боже, это было ужасно! Он сидел на бампере, голова откинута на радиатор. Плечо прислонено к стене, как бы вывернуто. Сначала я не поняла, что произошло. Подошла к нему и… и дотронулась. Потом… потом я, наверное, упала в обморок.
Марита выглянула в окно. Все-таки ее актерское мастерство было не безграничным.
Гошем завел мотор и осторожно тронулся с места.
— Должно быть, случилось все средь бела дня, если так это можно назвать. Сейчас туман рассеивается, а вот в понедельник вечером он был довольно густым. Такие туманы в конце октября могут стоять неделями.
— Что послужило орудием убийства?
— 25-й калибр, автоматический, как сказали в полиции. Они его еще не нашли. Но говорят, что он был с глушителем, и это означает, что стреляли с очень близкого расстояния.