Ликвидаторы (Устранители)
Шрифт:
— Держи его на прицеле, — велел он Тони. — Глаз с этого ублюдка не спускай, пока мы не вывезем его за город. Уж там-то я лично им займусь.
— Может быть, вместо того, чтобы командовать тут всеми, ты все-таки для разнообразия и лифт вызовешь? — язвительно поинтересовался Тони.
Мы спустились в лифте на нижний этаж, после чего они вывели меня на улицу и повели через всю стоянку к машине. Утро было уже в самом разгаре, и меня не покидало ощущение, что я уже потерял счет дням, что случается довольно часто после нескольких бесонных ночей. День выдался жарким, и асфальт тротуара буквально плавился от зноя под раскаленными лучами солнца. По улице спешили куда-то по своим делам немногочисленные пешеходы, но стоянка
Я и так уже достаточно долго изображал из себя покорного клиента. Он же окончательно утратил бдительность и находился в чрезвычайно выгодной позиции. Я схватил его за руку и провел мастерский бросок, напоследок резким рывком ломая его руку о свое колено. Он вскрикнул от боли, в то время, как острые края сломанной кости рвали ткани и сухожилия, а затем ударился головой о тротуар и затих. Зрелище получилось довольно впечатляющее, и, признаюсь, мне стало даже немного жаль его. В отличие от других уличных обормотов, Тони, похоже, не слишком стремился к тому, чтобы стать такой же отъявленной скотиной, как подавляющее большинство из них.
Так и не выстреливший пистолет упал на тротуар, что также было мне на руку. Он залетел под машину, что так же вполне меня устраивало. Мне этот ствол все равно был ни к чему. О Рики-Складном Ножике я собирался позаботиться другим, менее шумным способом.
Он уже собирался открыть нам дверцу машины, но обернулся на короткий, внезапно оборвавшийся вскрик, и на его физиономии возникло комичное выражение расстерянности и изумления, ибо несмотря на явную умственную ограниченность, он все-таки сумел сообразить, что его напарник надолго выведен из игры, и ему придется действовать самостоятельно. Нож в его руке появился довольно быстро, в этом нужно отдать ему должное. Он нажал на кнопку, и длинное лезвие со щелчком заняло свое место.
— Ну, козел, держись, — угрожающе прошипел он. — Сам напросился. Если хочешь ускорить процесс, то сейчас я обслужу тебя по высшему разряду! — Он двинулся ко мне.
Я вынул руку из кармана и сделал то легкое движение запястьем, позволяющее откинуть лезвие складного ножа, если, конечно, регулярно его смазывать и поддерживать механизм в надлежащем состоянии. И к тому же ещё хорошо владеть этим видом оружия. Разумеется, куда безопаснее и надежнее открывать его, держа двумя руками, однако, со стороны это выглядет не так эффектно. Рики вытаращил глаза от изумления и остановился. Уж этого-то никак не должно было произойти. Ведь уже лишь при одном виде ножа всякого рода слабаки и лохи — коим, несомненно, в его представлении я был — должны зеленеть от ужаса и испуганно пятиться назад; а не выхватывать собственные «перья».
Он замер в нерешительности, но потом увидел, что лезве моего оружие было в половину короче его, снова набрался смелости и решительно набросился на меня. Искушение позабавиться с ним подольше было велико, почти непреодолимо, но на улице было слишком жарко, я же слишком устал и хотел спать, а когда начинаешь игру в кошки-мышки с людьми, то стоит иметь в виду, что иногда это может привести к самым неожиданным последствиям и обернуться против самого тебя. Поэтому я лишь оступил в сторону, уворачиваясь от его неуклюжего наскока, обращая свой нож лезвием вниз, захватил его руку и сделал аккуратный хирургический надрез. Нож выпал из его мгновенно разжавшихся пальцев. Так что теперь уже обоим друзьям на какое-то время — а не исключено, что и навсегда — придется стать левшами.
Он попятился назад, держась рукой за запястье, глядя на фонтанчик
— Лучше наложи жгут, — великодушно посоветовал я, — а то ещё помрешь от потери крови.
Затем я наступил на лезвие его ножа и отогнул рукоятку, пока оно не сломалось. Сразу видно, что сталь была не очень качественной. Обломки я пнул ногой.
— Чем лоховистее отморозок, — философски изрек я, — тем длиннее нож.
Я отступал спиной вперед, пока не оказался вне зоны его досягаемости, чтобы он не смог ничего сделать мне левой рукой, даже если бы у него и был пистолет и он вышел бы из охватившего его транса настолько, чтобы суметь им воспользоваться. Затем я развернулся и зашагал через стоянку, на ходу вынимая платок и вытирая им лезвие ножа, прежде, чем спрятать его обратно в карман. Я снова поднял глаза в тот самый момент, когда уже знакомая мне маленькая открытая машина стремительно свернула с шоссе, делая резкий поворот, от которого обычный седан просто наверняка заскрежетал и забряцал всеми деталями. Я остановился и подождал, когда она подъедет ко мне. Еще на ходу она распахнула правую дверцу.
— Садись! Быстрее!
— К чему такая спешка? — недоуменно спросил я. Конечно, девушка, в обществе которой я провел всю ночь, была весьма привлекательна, и даже, можно сказать, красива, но мои физические возможности, увы, были далеко не безграничны.
Еще какое-то время она молча разглядывала меня, а затем перевела взгляд на пятна, оставшиеся на клочке ткани, которым я непренужденно протирал лезвие. Потом она обратила свой взгляд вглубь стоянки, где один из парней лежал на тротуаре без сознания, а другой стоял, прислонившись к машине, сжимая здоровой рукой поврежденное запястье и глядя на потоки крови, льющиеся из раны.
— Слушай, кончай выпендриваться, и садись в машину, пока сюда не приперся кто-нибудь еще! — приказала она. Я повиновался. Она круто развернула свой миниатюрный «мерседес», и мы поехали прочь. — Ты как… в порядке? — спросила она, глядя прямо перед собой.
— Да.
— Что они собирались с тобой сделать?
— Кажется, в числе прочих назначенных процедур, речь шла также и о хирургическом вмешательстве.
Она натужно сглотнула.
— Интересно, до какого паскудства может дойти этот козел? — А затем хрипло добавила: — Да уж, с него станется!
Затем Мойра вдруг как-то странно, встревоженно взглянула на меня, и я понял, о чем она подумала: она оставила меня наедине со своим отцом — когда я ещё был его пленником — а потом встретила меня свободно разгуливающим по улице.
И тогда я поспешил её успокоить.
— Все в порядке, Мойра. Твой отец жив и здоров.
— А я тебя спрашивала о нем? Какое мне дело?
— Он, конечно, сволочь, но от этого он не перестает быть твоим отцом. Ты же сама об этом говорила.
Она хотела мне что-то гневно на это возразить; но затем, видимо, передумала и лишь тяжело вздохнула.
— Конечно. Кровные узы и все такое прочее… Черт возьми, все это так. Я бы никогда… — Она запнулась, посмотрела на меня и смущенно покраснела. А затем снова заговорила, резко меняя тему разговора: — Ты ещё не спросил меня о том, как я добралась домой.
— Ну ладно. Расскажи мне о том, с какими приключениями ты добралась домой.
— Он настоящий раздолбай. Ну просто законченный.
— Я знаю, — кивнул я. — Он очень похож на меня.
Она скорчила недовольную рожицу.
— Фенн, — проговорила Мойра, словно пробуя это слово на вкус. Оно оказалось не слишком вкусным. — За всю дорогу он не сделал мне ни одного намека. Не тронул меня и пальцем. Но что ты думаешь? Мысленно же он успел отыметь меня примерно по разу за квартал и ещё по два раза на каждом светофоре. Он просто озабоченный. Никто ему не дает, вот он и помешался на этом деле. Вот уж точно, попадешь такому в лапы — не узнаешь маму с папой.