Ликвидаторы времени. Охота на рейхсфюрера
Шрифт:
«Не зря я всю прошедшую неделю к этим „иголкам“ привыкал!» — удовлетворенно подумал я, увидев, что увесистая четырехгранная металка почти полностью вошла в шею эсэсовца в паре сантиметров выше ворота форменной рубашки.
Я соскочил со стула на левую сторону, оказавшись между эсэсовцем-верзилой и замершим в ступоре переводчиком. Ребром левой ладони я рубанул по затылку скрючившегося громилы и напрыгнул на переводчика. Четыре быстрых удара в грудь — и я, придерживая господина Быслова «за манишку», аккуратно сажаю его на пол. После чего успеваю даже поймать за ремень верзилу Гюнтера до того, как он рухнул вместе
Теперь надо разобраться с солдатами, что сторожат в сенях Дымова. Но первым делом надо вооружиться. Я подобрал автомат Гюнтера, который оказался бергмановским МП-35, затем быстро обогнул стол и вытащил из кобуры все еще хрипевшего унтер-штурмфюрера пистолет. «Ого, „Браунинг Хай Пауэр“! Серьезная машина!» Покойный явно знал толк в короткостволе. Особенно приятным в нашей ситуации становился тринадцатизарядный магазин.
«Интересно, а что это сторожа до сих пор не прибежали? — внезапно пришла мне в голову мысль. — Неужели я так тихо сработал? Хотя, может быть, они привычны к тому, что господа офицеры кого-нибудь при разговоре кулаками стимулируют. У покойного Гюнтера телосложение более чем подходящее».
Я медленно досчитал до десяти. Ничего.
«Как там их зовут? Полтцен вроде… Ну, начнем благословясь…» — и, обойдя стол, я встал слева от двери.
— Poltzen, komm her! Schnell! [63] — гаркнул я.
Дверь распахнулась, и влетевший в комнату солдат споткнулся об аккуратно подставленную мною ногу. Удар массивным деревянным прикладом автомата по затылку — и одним противником стало меньше!
За спиной раздались звуки непонятной возни. Разворачиваюсь… А на порог комнаты плашмя рушится еще один немец. Несмотря на удивление, я хладнокровно пинаю его в висок. «М-да, а был бы в каске — был бы цел».
63
Полтцен, иди сюда! Быстро! (нем.).
— Леш, это ты его подсек?
— Да.
— Руки свободны?
— Да.
— Дверь входную запри… — Адреналин схлынул, и на меня наваливается вялость.
Присаживаюсь на лавку у стены и плескаю в лицо несколько раз водой из деревянной кадки, стоящей тут же, в углу. Хоть дух переведу, пока никто не видит. Насмерть бить людей руками — то еще развлечение, а я на героя кинобоевика не тяну ни физически, ни тем более морально.
В сенях слышна негромкая возня.
— Зельц, ты чего там?
— Лавку поперек прохода ставлю. Щеколда больно хлипкая.
— А, — протянул я, — ну ставь, ставь…
Спустя минуту Дымов вошел в комнату, я как раз шарил рукой в кадушке с водой, пытаясь нащупать спрятанный там «вальтер».
— Леш, вон того пузанчика свяжи, он живой должен быть. Как справишься — сюда возвращайся, дверь сторожить. А мне подумать надо.
Дымов быстро снял ремень с одного из вырубленных солдат и направился к переводчику.
Я же воспользовался паузой, чтобы хорошенько обмозговать ситуацию.
«Так, мы внутри, вооружены и свободны. Это все — актив. Вокруг дома десяток солдат, и еще неизвестно, сколько прячутся по кустам и в пустых домах — это пассив… — принялся я, что называется, „подбивать бабки“. — Люк рядом — это плюс,
Алексей как раз закончил с пленным и присел рядом со мной:
— Ну, что надумали, товарищ старший лейтенант?
— Пока ничего, осмотреться надо, — и я направился к окну.
Аккуратно выглянув из-за ситцевой занавесочки в цветочек, я оглядел двор. У ворот стояло четверо немцев и, судя по жестикуляции, вели «разговор за жизнь». Это могло означать как то, что они беспечны и ничего не опасаются, но также и то, что они надеются на сильные внешние посты. Знать бы еще, что именно… «О, а машины они так никуда не убрали! — отметил я для себя. — И, вполне возможно, что это именно беспечность, могут считать, что раз двоих поймали, остальные сюда не придут. А ведь грузовик в центре села виден издалека и выдает засаду».
Я отошел от окна и принялся обыскивать командира эсэсовцев: стащил с него камуфлированную куртку, снял мундир и выгреб все из карманов. Немного подумал и надел на себя и китель, и куртку. Пришлось впору. «Данке, как говорится, шен, майне херрен!» — пошутил я про себя. Дымов от двери молча наблюдал за моими манипуляциями.
— Что смотришь? Солдатам по башке еще по разику дай, а то они с минуты на минуту очухаются. И документы с барахлом забери.
Тут я вспомнил детские годы, когда летом меня иногда отправляли к многочисленным бабушкам в деревню. Я прошелся по комнате, внимательно разглядывая дощатый потолок. Одно место в дальнем углу показалось мне подходящим. Принеся стул и встав на него, я дотянулся до потолка и сильно ударил по доскам. Одна из них вылетела из пазов, открыв проход на чердак. За несколько секунд я убрал остальные и, подтянувшись, оказался наверху.
Крыша была крыта дранкой, и я без особых проблем проделал в ней отверстие. Соседний дом, в котором располагались немецкие наблюдатели, был как на ладони.
«А вы явно расслабились, парни», — подумал я, заметив в чердачном окне силуэт. Когда мы, лежа в кустах, наблюдали за деревней, подобной халатности со стороны противника я не заметил. Тут меня осенило! Свесившись в люк, я спросил:
— Зельц, нигде зеркала не видишь?
— Вон, на стенке висит, — последовал ответ.
— Сними и подай сюда. У солдат нашел чего-нибудь интересного?
— Одна граната, но она непонятная какая-то, я таких никогда не видел.
— И ее сюда давай, посмотрю, что это за загадка такая…
Ждать пришлось недолго, сначала в люке появилось небольшое, сантиметров двадцать на пятнадцать, зеркало, а когда я забрал его, то Дымов протянул мне небольшой стальной цилиндр, опоясанный металлической лентой с кольцом предохранительной чеки на боку.
— Это М-34, ударного действия. Нечасто встречается, но неплохая, — успокоил я Алексея. — Пока я тут рекогносцировкой заниматься буду, ты бы переоделся, что ли? С солдата мундир сними. И еще… Бугая эсэсовского раздень и вещи его в узел свяжи — пригодятся… — Все эти распоряжения я давал больше для того, чтобы успокоить Дымова да и самого себя. Ну не поддаваться же паническим мыслям вроде «Мы пропали!» или «Хрен мы отсюда выберемся!»?