Лимит надежды не исчерпан
Шрифт:
Зугадзе немного помолчал, видимо, что-то вспоминая.
– Мы не трогали ее, – промямлил он. – Это, наверно, Ганидзе.
– Вы же из одного ведомства, – с нажимом произнес Мамедов. – Где он? Почему не приехал в санаторий?
– Его отстранили. После провала операции, когда стало известно, что русские все знают. Наверное, он решил действовать на свой страх и риск, – торопливо выпалил Зугадзе.
Мамедов задумался. Это было похоже на правду. Похищение дипломатического работника было бы непростительной глупостью со стороны
Мамедов вспомнил, где жил Ганидзе. Неблизко. Но пока не было пробок, он сможет быстро туда доехать.
– Спасибо за информацию, – произнес он и вырубил Зугадзе одним коротким ударом. Затем сел на водительское сиденье, передвинув водителя, и перегнал машину в ближайший двор, чтобы она не привлекала особого внимания. В этот ранний час на улицах почти не было прохожих, так что его действия не привлекли к себе лишнего внимания.
Руслан прошел к своему «Опелю», прикидывая маршрут, по которому следовало ехать. Надо было посетить этого полковника Ганидзе.
Россия, Назрань,
17 ноября 2007 года
– Товарищ генерал, – обратился к Масалову дежурный офицер. – Только что пришло сообщение от наблюдателей: похоже, в штаб-квартире «Правоверных» наметилась какая-то активность.
Масалов глянул на часы. Начало восьмого. Примерно час назад от Попенко поступило сообщение, что его люди наткнулись на небольшую группу боевиков. Сейчас там шел полномасштабный бой. Хотя второй лагерь и не удалось накрыть так же легко, как первый, уже сам факт его обнаружения и дальнейшего разгрома был хорошей новостью.
– Похоже, их предупредил кто-то из второго лагеря, и сейчас они заметают следы, – произнес заместитель Масалова полковник Комаров.
– Похоже на то, – кивнул Масалов. – Что у Гуриева?
Дежурный связался с полковником республиканской милиции Гуриевым, чьи люди осуществляли наблюдение за мечетью, в которой обосновались «Правоверные».
– У них, похоже, тоже наблюдается определенная активность, – наконец доложил он.
– Я думаю, пора их брать, Василий Сергеевич, – произнес Комаров.
Масалов ненадолго задумался. Похоже, Комаров прав. Сейчас экстремисты пытаются разбежаться и замести следы. Он допил уже остывший кофе, однако после бессонной ночи это уже не слишком помогало.
– Передайте Бондаренко и Гуриеву, пусть начинают операцию, – скомандовал генерал. – Надо брать их, пока они не уничтожили все улики.
Грузия, Тбилиси,
17 ноября 2007 года
Мамедов достаточно быстро добрался до дома, где жил Ганидзе. Окинув взглядом припаркованные возле дома машины, он увидел среди них знакомый ему «Мерседес». Значит, Ганидзе был дома.
Идеальным вариантом было бы дождаться, когда полковник выйдет из дома, и тогда брать его. Но поджимало время. Зугадзе или его водитель рано или поздно очнутся, и тогда грузинская полиция начнет разыскивать и его, и Ганидзе.
Спрятав под куртку пистолет, Руслан вышел из машины и пошел к дому.
– Вы к кому? – спросил его консьерж на входе.
– В шестьдесят пятую квартиру, к полковнику Ганидзе.
– А он вас ждет? А то у нас не принято пускать посторонних, – не отставал от него консьерж.
Мамедов, не раскрывая, сунул ему под нос удостоверение, которое забрал у Зугадзе.
– На каком этаже он живет? – холодно спросил он.
– На седьмом.
– Спасибо, – сказал Мамедов и прошел к лифту.
Поднимаясь наверх, он достал пистолет и навернул глушитель, пожалев, что не спросил Зугадзе, есть ли у Ганидзе семья. Это могло серьезно осложнить дело, поскольку Мамедов не собирался трогать их.
Лифт остановился на седьмом этаже, и капитан вышел на лестничную площадку. Вот и квартира 65. Мамедов выстрелил из пистолета в замок, затем резким ударом плеча открыл дверь. Залаяла собака.
Проклятье, с самого начала все пошло не так. Мамедов прикрыл дверь и быстро двинулся по коридору, прикидывая, где спальня. Из-за одной из дверей послышался мужской голос, требовавший от собаки заткнуться. Мамедов быстро повернул ручку двери и вошел в комнату.
– Тихо, – сказал он, направляя ствол пистолета на лежавших в кровати мужчину и женщину.
Ганидзе дернулся было рукой к тумбочке, но остановился, увидев глядевшее на него дуло. В коридоре послышался детский голос, что-то говоривший собаке.
– Скажи, чтобы он успокоил собаку и шел спать, – приказал Мамедов.
– Каха, успокой Ашота и иди спать! – крикнул Ганидзе.
– Собирайся. – Мамедов подкрепил свои слова, качнув стволом пистолета.
– Кто вы и что вам нужно? – вдруг спросила жена Ганидзе.
– Вам этого лучше не знать, – холодно ответил Мамедов. – И тихо. – Он приложил палец к губам, пресекая ее попытку что-то сказать.
Ганидзе поднялся и медленно двинулся к шкафу.
– Поживее, – поторопил Мамедов, подходя к прикроватной тумбочке. Не спуская глаз с Ганидзе, он поочередно открыл ящики и, найдя в одном из них пистолет, сунул в карман куртки.
– Не трогайте мою семью, – негромко произнес Ганидзе.
– Она мне не нужна, можешь быть спокоен, – все так же холодно произнес Мамедов.
Когда Ганидзе оделся, Руслан перебросил пистолет в левую руку, а правой пережал сонную артерию на шее жены Ганидзе. Через несколько секунд она обмякла, ее голова упала на подушку.
– Она скоро очнется, – сказал Мамедов, увидев расширившиеся в ужасе глаза Ганидзе. – А теперь пошли.
Они вышли из квартиры, спустились на лифте вниз. На улице Руслан спрятал пистолет под куртку.