Линия соприкосновения
Шрифт:
– Что вы сделали? – воскликнул полковник, удивленно привстав со стула, забыв про трость.
– Ничего, – ответил Айво, не отрывая глаз от светящегося шара. – Просто положил его в выемку.
– А свойства Параллелепипеда как-нибудь изменились? – волновался Джонсон. – Смотрите, смотрите!
Айво разжал пальцы. Брусок вместе с прилипшим к нему шаром повис в воздухе и стал медленно исчезать из зрительного диапазона. Полковник неуклюже, с трудом опираясь на трость, поднялся:
– Держите его, он исчезает!
– Нет, полковник, они оба здесь, просто стали невидимы, – трогая воздух перед собой, ответил Айво.
– Если они висят в воздухе, то шар стал невесом, как и брусок! – заметил Сноу. – А весил граммов двести пятьдесят!
– Точно! – откликнулся Айво. – А брусок стал невидим. Они переняли свойства друг у друга! Ничего себе, эксперимент!
Он протянул руки, и с явным усилием разъединил артефакты, между которыми с треском пробежала голубая искра. Параллелепипед стал снова видим, а шар обрел вес. Взяв салфетку, швед обернул ею шар – теперь артефакт, по крайней мере, был виден и не мог потеряться – и собрался положить его обратно в визитку.
– Господин Блумберг, подождите, – полковник, в свою очередь, положил невесомый брусок в специальный мешочек и затянул на горловине тесемки. – Подумайте, может быть лучше будет, если вы передадите шар Добровольского мне на хранение. Два артефакта будут вместе, попыток украсть мой Параллелепипед пока не наблюдалось, сейф у меня надежный.
– Мы вернемся к этому вопросу чуть позже, если позволите. А сейчас нам бы всё-таки хотелось услышать от вас некоторые комментарии к вашим мемуарам. Мы сами себя прервали интересными экспериментами с артефактами и совсем забыли о цели нашего посещения.
– Формулируйте вопрос.
Джонсон подозвал робота, который принес ему небольшой ящичек. Открыв его, он положил Параллелепипед внутрь и запер сейф прикосновением пальца. После этого он поставил ящичек рядом с собой на стол и поудобнее устроился на стуле.
– Полковник, у вас в книге встречается упоминание о некоей библиотеке. Я понял так, что вы называете так какой-то склад, собрание вещей, хранилище… Поясните, пожалуйста.
Полковник хмыкнул, тряхнул головой и с некоторым пафосом заговорил:
– Цитирую свою же книгу по памяти: «…и когда сталкиваешься с таким удивительным многообразием проявлений природы – а под этим мы подразумеваем и разумное начало, – почему бы не пофантазировать и не предположить, например, что где-то существует своеобразная библиотека, архив, где собраны все тома сочинений великого и могущественного творца. А под Творцом можно понимать и сверхъестественное существо, и программу, и цепочку удивительных совпадений, и просто непостижимый нашему пониманию ход вещей, раз и навсегда заведенный в бесконечном прошлом, то есть вечность назад». Насколько я помню книгу, а помню я её почти наизусть, больше слово «библиотека» в ней не встречается. И что вы хотите, чтобы я вам пояснил?
– Полковник Джонсон, то, что вы написали и сейчас процитировали – это ваши предположения, фигура речи, или за этими строчками стоит нечто реальное? Может быть, какое-то знание, которым вы обладаете, или в своих странствиях по Вселенной вы уловили какой-то намёк…
У Айво закончились слова, и он замолчал, нервно взглянув на Сноу. Джонсон усмехнулся:
– Понятно. Видите ли, астронавты – народ очень суеверный. Это пошло еще от моряков: традиции, приметы, легенды… И все это понятно и объяснимо. Могучий, почти бесконечный океан и, слабый, боязливый, но дерзкий человек, покоряющий его ценою многих жертв. Отсюда «Летучий голландец», «водоворот Мальстрема» [18] , «Кракен» [19] , «Бермудский треугольник» и многие-многие другие морские легенды, имеющие под собой, как правило, реальную основу. Вот и у нас, астронавтов дальнего внеземелья, есть свои современные мифы, рожденные точно такими же причинами, как и морские много веков назад. Однако вы правы, обратив внимание именно на этот пассаж в моей книге. Он не случаен и рассчитан на специальную и очень узкую аудиторию исследователей дальнего космоса, к коим я и принадлежу.
18
Водоворот у побережья Норвегии. Средневековые и более поздние источники описывают Мальстрём как ужасающее по своей мощи явление, фатальное для любого попавшего в него корабля.
19
Мифическое морское чудовище, гигантский моллюск, известное по описаниям исландских моряков.
– С Добровольским мы вместе были в двух экспедициях – на Капеллу в 2264-66 годах и на Вегу в 2268-71, – продолжил полковник. – Именно во время полета в сектор альфы Лиры я и нашел Параллелепипед. Вернее, не нашел, а… ладно, всё по порядку. Вот смотрите – удивительная планета Желтый глаз.
В центре столовой падающими снежинками засветилась консоль панорамного гологравизора. Сноу и Блумберг во все глаза смотрели на проступившее изображение. Планета имела сероватый цвет поверхности, кое-где прикрытой белыми облаками. В районе экватора виднелось большое желтоватое пятно округлой формы.
– Планета земной группы, вращается вокруг красного карлика, который мы назвали Арлекином, воздух пригоден для дыхания, хотя и бедноват кислородом. Главные особенности: планета стабилизирована на своей орбите, то есть всегда повернута к Арлекину одной стороной. Из-за этого на той стороне, которая обращена к солнцу, стоит невыносимая жара, а на ночной – свирепствуют морозы в минус сто десять по Фаренгейту [20] . Вся дневная половина представляет собой каменистую пустыню с горными грядами и редкой растительностью, за исключением центральной зоны – сухой и горячей песчаной пустыни. Пустыня занимает площадь, равную примерно австралийскому континенту. Если по краям пустыни можно встретить небольшие реки, кустарники и мелких животных, то ее сердце – это бесконечные янтарные пески, почти всегда безоблачное небо, несусветная жара и миражи. Миражи там, надо сказать, замечательные. Однажды я увидел флайт с нашего корабля и работающих вокруг него членов экипажа, которые на самом деле находились от меня в пятистах километрах. Причем видимость была такая, что я в первые секунды и не понял даже, что это мираж. Мы высадились в вечерней умеренной зоне, там, где температура приемлема для проживания и построили станцию «Гелиос-25». На этом месте, если я не ошибаюсь, теперь построили временный космодром с необычным названием Мачта. Этот временный космодром стал, как водится, основным на планете. Как известно, нет ничего более постоянного, чем временное. После этого началась рутинная работа по изучению планеты и всей системы Арлекина. Основной корабль – субпространственник «Ливингстон» – большую часть времени находился на орбите Желтого глаза, но несколько раз мы совершали короткие вояжи к ближайшим планетам и однажды к соседней звезде FG-3485 – умирающему коричневому карлику. Ни один из объектов, которые мы посетили, не представлял никакого практического интереса с любой точки зрения, поэтому наши исследования сконцентрировались на изучении Желтого глаза как планеты, на которой имелись некоторые условия для основания колонии. Замечу, тем не менее, что научный совет экспедиции так и не вынес своего окончательного вердикта о целесообразности заселения Желтого глаза колонистами. Мы в своем отчете предложили лишь построить на планете крупную научную станцию. Как вам должно быть известно, вопрос колонизации планеты до сих пор окончательно не решен, но вот строительство научно-исследовательского комплекса одобрили, и теперь там постоянно работают несколько тысяч землян. Я не буду вас утомлять подробным рассказом о том, чем мы там занимались в течение нескольких месяцев. Для вас… – Джонсон кашлянул и поправился: – Для нас интерес представляет следующее. Когда до отлета на Землю оставалось всего пара-тройка дней, несколько планетологов попали под горный обвал в пустыне. Горы там хоть и невысокие, но все же горы. К сожалению, два человека погибли. Я помню, как примчался спасательный флайт, как из него спешно выносили тела, надеясь реанимировать в медблоке корабля, но все втуне. Наши товарищи погибли. По древней традиции мы похоронили их на планете, а через несколько дней «Ливингстон» стартовал в сторону Земли.
20
Минус 80 по Цельсию.
– А разве травму вы получили не во время… – начал вопрос Сноу.
– Нет, майор. Покалечило меня уже в Солнечной системе, когда мы вынырнули из подпространства и на планетарной скорости, при торможении, «Ливингстон» умудрился словить небольшой обломок астероида и капитально разворотил себе правый борт. Но сейчас не об этом. Во время возвращения, в поисках какого-то прибора, я зашел в ангар, где стояли полуразобранные флайты, и увидел в углу вещи, накрытые пленкой. Из любопытства подошел, приподнял пластик и увидел сваленные в кучу рюкзаки экипажа флайта, с которым приключилась беда. Помятые ранцы и порванные многофункциональные пояса, раздавленные геоконтейнеры для образцов, разбитые кислородные аппараты лежали тут с того самого дня, как приключилась трагедия. Собрался было уйти, но что-то меня остановило, я присел и стал перебирать вещи. В руки попался один из ранцев. Совершенно машинально я расстегнул его и вдруг оттуда медленно выпало что-то завернутое в материю. Подняв сверток, собирался его засунуть обратно, но озадачило отсутствие веса предмета. Как вы уже догадались, развернув материю, я обнаружил Параллелепипед. Долго я размышлял над тем, сообщать об этой находке или нет. В конце концов, пришел к выводу, что, если предам огласке находку такого артефакта, то на Земле создадут комиссию КОНОКОМа «ad-hoc», все засекретят к чертовой матери, и мир никогда не узнает о Параллелепипеде.
– Полковник, мир до сих пор ничего не знает об этом артефакте, – уточнил Сноу. – Без всяких интриг КОНОКОМа.
– Это стечение обстоятельств, не более того, – поднял руку Джонсон. – Я просто еще не успел этого сделать. Сначала хотелось изучить феномен самому. К тому же эта дурацкая авария, несколько месяцев по госпиталям… До сих пор вот маюсь. Но вы меня перебили. Потом я вернулся еще раз в тот отсек к вещам и перерыл их, но больше ничего интересного не нашел. Теперь, после того, что вы мне тут продемонстрировали, думаю, что Добровольский, который был в той экспедиции вторым пилотом, тоже копался в снаряжении и нашел Хрустальный шар. Я потратил много времени, выясняя точный маршрут флайта с планетологами в тот злополучный день. У меня в компьютере есть подробная карта Желтого глаза и схема полета флайта со всеми местами приземлений. Но пока, как вы видите, мне невозможно туда лететь самому – никакая комиссия не пропустит не то что членом экипажа, но и просто пассажиром.