Линкор «Дасоку»
Шрифт:
– Горбатов-сан! – Вахтенный офицер Нори поднялся, одернул куртку и поправил на поясе меч. – Я обязан доложить о вашем самоуправстве капитану.
– Капитану Сакамото? – Лицо Горбатова расплылось в улыбке. – Так он уже обедал. Борща две тарелки съел. Понравилось. Сказал, что на Старой Одессе непременно себе шкварницу купит.
– Все ясно, – мрачно изрек Нори и развернулся на каблуках в направлении выхода.
– Господин вахтенный офицер! – окликнул его русский.
Нори обернулся.
– А как же борщ? – Горбатов указал на нетронутую тарелку. – Вы ж даже не попробовали!
– Спасибо, Горбатов-сан, я не голоден, – сухо ответил бортинженер правого края.
Голода он, и в самом деле, не чувствовал. Должно быть, голод нейтрализовала злость.
– Так это ж только звери едят, когда голодные, – произнес у него за спиной выдававший себя за повара русский. – А мы ж с вами люди разумные. Или как, господин вахтенный офицер?..
Нори вылетел коридор и впервые в жизни пожалел, что дверью сёдзи нельзя хлопнуть, иначе бы он сделал это с превеликим удовольствием.
Нори был недоволен. Крайне недоволен тем, что происходило на «Дасоку». Нори был возмущен… Да что там! Бортинженер правого края Окато Нори был взбешен! Как никогда в жизни! И все из-за того, что он никак не мог понять, как, каким образом четверо русских криогенщиков всего за неделю внесли полный разлад в четко отлаженную, работающую, как часовой механизм, систему несения службы на линкоре императорского флота?
Ответить на этот вопрос вахтенный офицер Нори не мог, но он был обязан обозначить проблему. Поэтому, восстановив дыхание и приведя мысли в относительный порядок, Нори включил персональный коммуникатор.
– Господин капитан, мне необходимо срочно с вами переговорить. Дело крайней важности и не терпит отлагательства.
– Вы уверены в этом, Нори-сан? – Явное сомнение в голосе Сакамото.
– Да, господин капитан! Вопрос касается нашей безопасности.
– Ну, что ж… Я у себя в каюте, заходите.
– Да, господин капитан.
Нори выключил коммуникатор и не пошел, а побежал к лифту – так ему не терпелось выложить перед капитаном все, что накипело.
Только на подходе к каюте капитана Нори замедлил шаг – негоже являться на глаза старшему по званию офицеру запыхавшимся.
Возле двери капитанской каюты Нори сделал глубокий вдох, медленно сосчитал до десяти и нажал кнопку зуммера.
Дверь беззвучно откатилась в сторону.
Нито кайса Сакамото не имел привычки допускать сослуживцев в свой внутренний мир, поэтому мало кто из офицеров «Дасоку» мог похвастаться тем, что бывал у него в гостях. Бортинженеру правого края Нори по служебной необходимости доводилось дважды заходить в каюту капитана. И всякий раз он восхищался аскетизмом и гармонией того маленького мира, что создал для себя в каюте Сакамото. Свернутая кровать в углу, рядом – портативный домашний коммуникатор и стопка информационных чипов. Нори не знал, что на них записано, но полагал, что это любимые книги капитана, среди которых непременно должны быть Ямамото и Кавабата. Чуть в стороне – низкий восьмиугольный столик, на котором можно и чай попить, и партию в сугороку оставить недоигранной, в дальнем углу – контрольный пульт, воспроизводящий показания наиболее значимых приборов из установленных на мостике. Из украшений – узкая полочка с прямоугольным кашпо, в котором зеленеет сосна-бонсай, рядом – старинный свиток с выписанным искусным каллиграфом иероглифом «кан» со слегка размазанными концами вертикальных линий.
Так было прежде. Но на сей раз, едва ступив на порог капитанской каюты, Нори почувствовал, как на лбу у него выступает холодный пот, а язык прилипает к внезапно сделавшемуся сухим небу. Бортинженер правого края увидел в каюте капитана то, что никогда не думал здесь увидеть. У него даже мысли не возникало, что подобное возможно. Нори понял, что это катастрофа. Мир потерял опору и катился в пропасть.
– Вам плохо, Нори-сан? – с тревогой посмотрел на вахтенного офицера Сакамото.
Поднявшись с пола, нито кайса поправил рукава темно-коричневого кимоно с символом клана, вышитым на левой стороне груди.
– Да заходите же. – Он взял бортинженера за локоть, помог ему войти в каюту и попытался усадить.
Нори выдернул локоть из рук нито кайса и протестующе тряхнул головой.
– Сакамото-сан, – прижав руки к бедрам, бортинженер правого края поклонился капитану. – Прошу извинить меня за то, что я побеспокоил вас в час отдыха.
– Нори-сан, – слегка наклонил голову в ответ Сакамото. – Я не сомневаюсь, что у вас на то имелась веская причина.
– Да, Сакамото-сан, – снова поклонился Нори.
– Уверен в том, – кивнул в ответ Сакамото.
По мнению Николая Бутова, сидевшего на полу возле столика с расстеленным на нем полимерным экраном, японцы были похожи на танцующих журавлей.
– Итак? – вопросительно посмотрел на вахтенного офицера Сакамото.
– Господин капитан, – Нори бросил весьма выразительный взгляд на русского, одетого в ярко-красный – ну точно, как борщ, которым другой русский пытался накормить вахтенного офицера в столовой, – расшитый золотыми драконами, шелковый китайский халат. – Вопрос касается безопасности, поэтому я хотел бы переговорить с вами наедине.
– Я пошел, – поднялся на ноги Бутов.
– Нет! – жестом остановил его Сакамото. – Нори-сан, я полагаю, что все вопросы, имеющие отношение к «Дасоку», мы можем обсуждать в присутствии Бутова-сана. Он такой же член экипажа, как и мы с вами.
– При всем моем уважении, – бортинженер правого края отвесил криогенщику быстрый поклон, больше похожий на кивок, – Бутов-сан не является подданным Императора.
– Бутов-сан оказал империи неоценимую услугу.
– При всем моем уважении…
– При всем моем уважении к вам, Нори-сан, – перебил вахтенного офицера капитан. – Я хочу услышать не ваши извинения, а причину, приведшую вас ко мне.
Нори плотно сжал губы так, что уголки побелели.
– Может, я все же пойду, – подал голос Бутов.
– Бутов-сан, – посмотрел на него Сакамото. – Мы с вами еще не закончили. Поэтому я прошу вас остаться.
– Ну что ж…
Бутов улыбнулся, развел руками, сел на пятки возле стола, поерзал, устраиваясь поудобнее, и затих.