Лирика Древнего Рима
Шрифт:
Будь это ты иль другой, кто повернее тебя.
Нет, не отыщешь ты здесь следов на измятой постели,
Знаков объятий и ласк: здесь не лежали вдвоем.
15 И у меня, посмотри, никакой не исходит от тела
Запах, который всегда может измену открыть».
Молвила так и, вскочив, отстраняя рукой поцелуи,
Ножкою легкой скорей в туфли скользнула она.
20 Так-то вот изгнан я был, любви ненарушенной сторож!
Ночи
Что ты, безумец, бежишь? Не скроешься! Если бы даже
До Танаиса414 дошел, всюду настигнет Амур!
Хоть бы по воздуху ты на хребте у Пегаса умчался;
Хоть бы подошвы твои крылья Персея несли;
5 Пусть даже гонит тебя на летучих сандалиях ветер, —
Все ж не поможет тебе горний Меркурия путь.
Над головой у влюбленных стоит Амур неотступно.
Да и у вольных людей крепко на шее сидит.
Он неусыпно тебя сторожит, ни за что не позволит
10 Раз покоренных твоих глаз от земли приподнять.
Правда, коль ты изменил, не останется он непреклонным,
Ежели ты умолять искренне будешь его.
Пусть ворчуны-старики пирушками нас попрекают,
Мы же пойдем, моя жизнь, избранным нами путем.
Пусть отягчают им слух решения древних законов:
Место нашли мы, где ты, страстная флейта, звучи!
5 Несправедливо была ты заброшена в воды Меандра,
В день, когда, щеки надув, стала Паллада дурна.415
Но не напрасно! Пошла ты гулять по волнам фригийским
И по знакомым краям моря Гирканского416 плыть,
Кровью взаимных убийств забрызгивать общих пенатов,
10 Страшной добычей волны ларов родных ублажать!
Стыдно ли будет мне жить, одной утешаясь подругой?
Если и есть в том вина, это — Амура вина:
Не в чем меня обвинять; пожелай же, о Кинфия, вместе
В гротах росистых прожить на обомшелых хребтах.
15 Там ты увидишь сестер,417 сидящих на скалах отвесных;
Песнями славят они шашни Юпитера там:
Как он к Семеле пылал, и как тосковал он по Ио,
Птицею как, наконец, мчался к троянским домам.
Если же нет никого, кто сразил бы крылатого бога,
20 То почему ж я один в общей вине виноват?
Ты не заставишь краснеть, не смутишь ты дев вдохновенных:
Знает
Если одна из них впрямь в объятьях любовных Эагра418
Некогда с ним возлегла на Бистонийских горах.
25 Здесь, если музы меня во главе хоровода поставят,
А посредине него Вакха с чудесным жезлом,
Голову я соглашусь священным плющом разукрасить…
Но без тебя пропадет все вдохновенье мое.
Хочешь ты знать, почему пришел я так поздно? Сегодня
Феба дворец золотой419 Цезарь великий открыл.
Стройный ряд пунийских колонн его окружает,
А между них дочерей старца Даная толпа.420
5 Тут же и мраморный Феб (он мне показался прекрасней
Феба живого) поет с лирой безгласною гимн,
По четырем же углам алтаря из Миронова стада421
Дивной работы быки словно живые стоят.
Посередине же храм из блестящего мрамора сложен,
10 Фебу дороже теперь отчей Ортигии422 он.
Солнце над кровлей его в золотой колеснице сияет,
В нем из ливийских клыков двери тончайшей резьбы:
Видны на створке одной, с Парнаса низвергнуты, галлы,423
Тантала дочь424 на другой, смертью детей сражена.
15 Дальше Пифийский бог, меж сестрою и матерью стоя,
Длинной одеждой покрыт, вещие гимны поет.
Тот, кто увидел, погиб; лишь тот, кто не видел, тобою
Не увлечется: в соблазн вводят нас наши глаза.
Что тебе смутных искать в Пренесте, Кинфия, жребьев?425
Что к Телегона стенам в Тускул торопишься ты?
5 На одноколке зачем в Геркулесов Тибур426 ты мчишься?
Древний Аппиев путь427 чем привлекает тебя?
Здесь бы на месте тебе беззаботно гулять на досуге,
Но не дает мне толпа, Кинфия, верить тебе!
Видит она, как спешишь ты меж факелов благоговейно
10 В рощу, и Тривии ты светочи эти несешь,
Видно, тебе надоел затененный столбами Помпеев
Портик в убранстве завес из атталийских дворцов,
Жалки платанов стволы, вереницею ровной стоящих,
Воды, которые льет дремлющий сладко Марон,