Лис Улисс и край света
Шрифт:
— Я не к вам обращалась, — заметила волчица.
— О… — Так «еще кто» — это она про меня. Какой конфуз.
— Это Евгений, — сказал генерал Борис. — Доброволец. Герой Библиотекарского корпуса.
— Ну, не такой уж я герой, — смутился я. — Скорее дважды герой.
— Не скромничай, — по-отечески улыбнулся генерал.
Барбара умело собрала пулемет.
— Раз прибыло подкрепление, не будем тянуть, — сказала она. — Генерал, вы не распишите новобранцу нашу с ним задачу?
— Ваша с Барбарой задача — патрулировать улицы, — объяснил мне Борис. — Сейчас очень многие граждане задерживают возврат книг в библиотеку. Вы должны вызволять несчастных заложников. Старайтесь при этом, чтобы заложники не пострадали. А те, что задерживают их — пускай страдают! Все ясно, солдат?
— Все ясно, мой генерал! — воскликнул я.
И мы с Барбарой отправились в дозор.
— Главное, не дать им уйти, — промолвила волчица, поглаживая пулемет красивой лапой.
А я и не собирался давать им уходить.
Оставалось только их обнаружить.
И мы их обнаружили.
Двое. Пес и кролик. Наиподозрительнейшего вида. Увидев нас, они было дернулись за угол, но — поздно.
— Стоять! — приказала Барбара. — Ваши книги!
Пряча глаза, эти странные типы протянули нам свои книги.
— Так, — сказала Барбара. — Просрочены. Так я и думала. Да еще и на целых два месяца! Ого!
— Мы болели, — пролепетали пес и кролик в надежде оправдаться. Бесполезно — Барбара не знала пощады.
— По законам литературного времени эти книги подлежат конфискации! И вы тоже!
— Только не это, — взмолились нарушители. — Все, что угодно, только не конфискация!
Но Барбара была неумолима.
— Идите в Центральную библиотеку! — велела она. — Вы арестованы!
Пес и кролик, мысленно попрощавшись со свободой, безрадостно поплелись в Центральную библиотеку. Ну и понятно — чему уж тут радоваться? Теперь им грозит срок. Дня два. Строгого режима. Это значит читать самые скучные книжки на свете. Без права переписки.
Мы с Барбарой свернули за угол и увидели быстро удаляющегося от нас субъекта. С удивлением я отметил про себя, что это пингвин.
— Стойте! — выкрикнула Барбара. Субъект перешел на бег.
Но мы, разумеется, быстро его догнали. Барбара схватила беглеца за плечо и развернула. Я ахнул. Перед нами стоял мой дядя!
— Евгений! — обрадовался он. — А я уже испугался, думал, это патруль.
Ах, дядя, дядя, кто же тебя за язык-то дергал…
— Мы и есть патруль, — с гнусной, но очень красивой улыбкой сообщила Барбара. — Ваши книги!
— Книги? — дядя с робкой надеждой посмотрел на меня. Он ждал, что я его выручу. Но что я мог сделать, что?! С одной стороны — родственные узы, с другой — долг. Я решил не вмешиваться. Хорошо, что Барбара взяла инициативу в свои лапы.
Но коварная волчица почувствовала мою неуверенность.
— Евгений, сейчас ваша очередь разбираться с нарушителем, — сказала она с красивой, но очень гнусной улыбкой.
В этот момент я ее возненавидел. Но, поскольку мы с ней боролись за общее дело, я подавил в себе ненависть и развил любовь. А отказать любимой я не мог. Раз моя очередь, значит моя.
— Ваши книги! — потребовал я.
— Евгений… — охнул дядя. — Ты что? Это же я.
— Вы, — согласился я. — Ваши книги!
Не веря своим ушам, он протянул мне книги. Я взял их, мысленно прося об одном: только бы они не оказались просрочены!
Увы… Они были просрочены. Да еще как — на десять лет!
— Дядя… — грустно сказал я. — Как это возможно? Мы же вместе приехали в Градбург, и было это всего полгода назад!
— Это книги еще с прошлого моего приезда в Градбург… — тихо признался дядя.
Ах, дядя, как же ты мог так меня подставить! Продавал бы свой лед и горя бы не знал. Нет, понадобилось тебе книги просрочить! И что мне теперь делать?
Я поймал на себе насмешливый взгляд Барбары. Она наслаждалась ситуацией. Моя беда ее занимала. Волчица ждала моего падения. Причем, как бы я не поступил, падение было неизбежно — либо я предам дело, либо родственные узы.
Я разозлился. Ну уж нет, красавица, я не доставлю тебе такого удовольствия! Думаешь, если умеешь чистить пулемет, то все, да? А вот и я, знаешь ли, не так-то прост!
И спасительное решение пришло само собой.
— Срок давности! — воскликнул я. — Десять лет превышают срок давности! Закон не имеет к тебе претензий, дядя! Ты свободен, и эти книги теперь твои!
— Евгений! — возликовал дядя. — Какой же ты умный! Я знал, что ты что-нибудь придумаешь. — Он порылся в сумке. — Возьми, это лучший из имеющегося у меня целебного льда. И вы тоже берите. — Это уже он говорил Барбаре. — Берите-берите, не стесняйтесь. Приложите его к больному месту, и тепло как лапой снимет!
Дядя схватил книги и поспешил прочь. Наверно, боялся, что пока он тут разлагольствует, закон может измениться. С законами такое случается.
— А знаете, Евгений, — ехидно сказала Барбара. — На книги срок давности не распространяется.
— Не может быть! — поразился я. — Неужели я напутал?
— Напутали, Евгений. Случайно, конечно?
— Конечно! Должен вам признаться, что в Гимназии у меня по сроку давности была тройка.
— Да? Ну, это многое объясняет. А у меня была пятерка. У меня, — Барбара усмехнулась, — по всем предметам были пятерки.
Мне не понравилось, как она со мной говорила. И не зря. Как я узнал намного позднее, уже в эти минуты Барбара обдумывала подробности доноса на меня…
Евгений остановился. Писать о Барбаре оказалось тяжелее, чем он ожидал. Каждое выведенное на бумаге слово отзывалось тупой сердечной болью. Где же ему отыскать лекарство от этого недуга? Говорят, работа помогает…
Евгений вновь склонился над тетрадью, взгляд его упал на начало главы, и пингвин внезапно понял, чего не хватает его книге. Странно, как он раньше не додумался? Конечно же, ему следует снабдить каждую главу эпиграфом! Это придаст его труду значимость, поставит его в один ряд с великими зверями, которых он будет цитировать. Эпиграфы — они же как рама для картины.