Лис Улисс и край света
Шрифт:
«Я посмотрела на картину А. Увы. Мои надежды не оправдались. Поразительно, что такая никчемная мазня могла получить столь высокую оценку. Похоже, зрительские критерии опустились ниже нуля, и это очень тревожно. Что же будет с нашим искусством, если такие „полотна“ будут украшать главное здание города? И вообще, это не пейзаж, а натюрморт».
Особо не заморачиваясь, подобные статьи Катерина клепала, пользуясь специальными шаблонами для критиков. Но об этом никто не догадывался. Точно так же, как не догадывались и об истинных мотивах создания сих пасквилей придирчивой, строгой, но, по общему мнению, честной, прямой и объективной журналисткой.
Иногда старания Катерины приводили к тому, что ее мишени позорно сбегали из Вершины в какой-нибудь Градбург. Правда, такой исход борьбы гиену не радовал, так как в каком-нибудь Градбурге бездари очень быстро завоевывали славу и популярность благодаря фальшивым талантам, жлобам-покровителям и безобразному вкусу толпы. В подобных случаях несовершенство Вселенной не давало Катерине спать, а ощущение собственного бессилия (до какого-нибудь Градбурга ее ядовитое перо дотянуться не могло) сводило с ума… Ей хотелось, чтобы выскочки оставались в Вершине, испытали сокрушительное падение с высот недолгой славы и страдали — по возможности, всегда. Потому что в борьбе за справедливость она не знает ни устали, ни пощады! Кем бы ни был выскочка. Даже если он — приезжий знаменитый сыщик.
Гиена стиснула зубы и яростно сжала кулаки. Зря вы так поступили, господин Проспер… Очень зря.
Раздался стук в дверь. Глубоко погруженная в себя, Катерина вздрогнула, выкарабкалась в реальность, приняла дружелюбный вид и крикнула:
— Войдите!
В комнату ураганом ворвалась тощая высокая тигрица средних лет, облаченная в модный наряд, призванный скрывать особенности пола и вида, а также любые недостатки и достоинства внешности. Такие одежды обычно носят самки, желающие максимально походить на самцов, и самцы, желающие максимально походить на себя. За ураганной тигрицей вплыл пожилой тигр-коротышка, внешне принадлежащий к тому неприметному типу зверей, о существовании которых забываешь, даже если смотришь на них в упор. Вот и сейчас новоприбывший тигр занял позицию у стены, немедленно превратившись в часть интерьера. Зато его энергичная спутница оперлась лапами о стол, нависла над Катериной и зычно воскликнула:
— Это черт знает что! Вы обязаны принять меры!
Растерянная Катерина нервно сглотнула и выдавила:
— Мы примем. Обязательно. Да вы садитесь.
Тигрица рухнула на стул и кинула через плечо:
— Профессор!
От стены отделилась невысокая фигура, удивив журналистку своим существованием. Фигура приблизилась и уселась рядом с тигрицей.
— Слушаю вас? — сказала Катерина.
— Вы, конечно, знаете, кто мы такие, — без намека на вопрос произнесла тигрица.
— Конечно, — осторожно согласилась Катерина, не имевшая ни малейшего понятия, кем являются посетители. К счастью, ей на выручку пришел какой-то тигр, сидевший, как оказалось, напротив:
— Я профессор Микроскойб. А эта дама — Регина Патронаж из гуманитарной организации.
— Из какой именно? — спросила Катерина.
— Из самой крупной в городе, — сухо ответила дама. — Гуманитарная организация «Гуманитарная организация». На нашей совести тысячи гуманитарных акций!
— А, ну да, ну да, — кивнула журналистка, действительно припомнившая, что есть такая организация.
— У меня с собой цифры. Вы поразитесь, когда их увидите, — Регина Патронаж раскрыла перед Катериной папку с бумагами. — Сейчас… Вот! Пятнадцать тысяч. Семьсот. Одиннадцать.
— Невероятные цифры, — согласилась гиена. — Ну, и к чему это?
— Скажите, дорогая Катерина, — строго изрекла Регина Патронаж. — Почему пресса бездействует? Почему вы молчите, а не бьете в набат, когда происходят такие ужасные вещи?
— Ужасных вещей много. Какие именно вас беспокоят? — спросила Катерина.
Регина Патронаж адресовала гиене полный осуждения взгляд. Рядом с тигрицей тоже что-то укоризненно моргнуло.
— Так я и думала, — с горечью произнесла дама. — Вас не беспокоят чужие страдания. Конечно, у вас самой же все в порядке. Какое вам дело до того, что тысячи несчастных голодают и мучаются. Вам наплевать, если их дети…
— Какие тысячи несчастных? — удивленно перебила Катерина. Вершину, конечно, не назовешь самым благополучным местом на свете, но от голода здесь пока никто не умирает.
— Вот! Видите? А ведь они живут по соседству с нами! Можно сказать, в параллельной Вершине!
— Да о ком вы говорите?
— О крысах, разумеется! Крысы голодают!
— Ах, о крысах! А почему они голодают?
Ноздри Регины Патронаж раздулись от возмущения:
— Потому что им нечего есть!
— Это я поняла. Но в чем проблема? Почему они не могут себя прокормить?
— Вы шутите? — поразилась тигрица.
— Ирония здесь неуместна, — строго раздалось рядом с ней. «Профессор Микроскойб», — догадалась Катерина.
— Я не шучу.
— Они могут себя прокормить, — сказал профессор Микроскойб. — Но лучше их до этого не доводить.
— Короче, вы обязаны вмешаться! — повторила Регина Патронаж. — Следует образумить этих эгоистичных Башенек!
— Башенек? — вздрогнула Катерина. В ее мозгу молнией пронеслось: «Башеньки-Теодор-Проспер-предательство!»
— Ну разумеется! Ведь именно их крысы умоляют поделиться едой. И что, вы думаете, Башеньки проявили сострадание? Думаете, они вошли в положение наших несчастных собратьев, страдающих от голода? Как бы не так! Сами-то Башеньки — обеспеченные, довольные. Какое им дело до справедливости и чужой беды!
— Да, я понимаю, — медленно произнесла Катерина с блеском в глазах.
— Но это еще не все! — продолжала гуманитарная организаторша. — Эти Башеньки, между прочим, хорошо вооружены! И не стыдятся угрожать оружием беззащитным, изнывающим от голода крысам!
— Ох… — Катерина укоризненно покачала головой, хотя на морде у нее было написано удовольствие. Эти посетители — просто находка! Нет, она бы, конечно, и сама разобралась в этой истории с крысами и Башеньками, но теперь и разбираться не надо. Ах, негодяи, а еще помощи у нее просили! Ни стыда, ни совести!
— В нашем городе каждый имеет право на еду, — прозвучало рядом с Региной Патронаж. «Профессор Микроскойб», — предположила Катерина.
— Сильные должны защищать слабых, богатые — делиться с бедными, — продолжал профессор. — В этом основа справедливого сосуществования тех, кому хорошо, и тех, кому плохо. Я и студентов своих этому учу на моих уроках по основам равенства и братства. Они все подтвердят, что Башеньки неправы. В конфликте всегда виноват тот, кто сильнее. То есть Башеньки. Поэтому только они и могут положить ему конец. Все, что для этого нужно, это поделиться едой с крысами. И вот из-за такой ерунды — замечу, справедливой ерунды! — они хватаются за оружие!