Лишь твой силуэт
Шрифт:
***
Часы пробили три. Я нахмурился и поднялся с постели. Шерон всегда приходила к половине третьего, почему же сейчас она задерживается?
Мама чем-то занималась на кухне, — это было несложно понять по звукам, доносившимся сквозь дверь в мою комнату. Облокотившись о кухонную арку, откашливаюсь, чтобы привлечь ее внимание, и спрашиваю:
— Мам, а почему Шерон еще нет? Вы перенесли занятия на другой час?
— По выходным мы договорились не заниматься, — отвечает Линда. — А что?
—
Поникший, я бреду обратно в свою комнату. Два дня без Шерон… Это вообще возможно? От одной лишь мысли, что эти выходные я проведу в компании себя и своих гнусных мыслей, захотелось курить. Да так сильно, аж до дрожи.
Закрыв за собой дверь, сажусь на край кровати и достаю из кармана помятую пачку. Сигареты давно потрепались от долгого ношения, но сойдут. Нахожу на тумбочке зажигалку и закуриваю. Это, несомненно, плохо: погашать депрессию подобным увлечением, однако выбирать не приходится. Сигареты — единственное средство выгнать из души и тела весь негатив. Вредно и полезно одновременно.
Знаю сам, что нельзя искать спасение в ком-то другом, нельзя привязываться к человеку, в котором до конца не уверен, но я, простите, не могу ничего с собой поделать. Шерон словно околдовала меня своей искренностью и детской наивностью.
Внезапный звонок в дверь вырывает меня из раздумий. Я от неожиданности даже закашлял, сделав слишком долгую затяжку.
— Эдан, — окликает мать из коридора, — это к тебе.
От ее слов перестаю дышать. Неужели это..?
Поспешно кинув недокуренную сигарету в набравшуюся пепельницу, я выбегаю в зал, а оттуда спешу к выходу. Еще до того, как раздается голос, я догадался, что на пороге дома стоит она: ее любимые фруктовые духи я не спутаю ни с какими другими.
— Эдан! — жизнерадостно восклицает Шерон, в приветствующем жесте коснувшись моей протянутой руки. — Привет! А я к тебе пришла.
— Зачем? — задаю самый глупый вопрос из тех, что когда-либо говорил.
— Ну-у-у, — застенчиво произносит девушка, — на улице такая хорошая погода, что я подумала: может, сходим, покатаемся на роликах? Я всегда катаюсь на роликах в выходные. Вот решила и тебя пригласить. Если ты не занят, конечно.
— Да я как бы всегда свободен и буду только рад составить тебе компанию… — Господи, у меня щеки розовеют. Я чувствую, чувствую это! — Но у меня нет роликов и кататься я на них не умею.
— Это не проблема! — отмахивается Шерон. — Я одолжила у друзей мужские, на всякий случай. Вот и пригодились, наконец! А кататься я тебя научу. Сложного ничего нет: это как на коньках, только вместо лезвий — колеса, и всё.
— Ну, раз так, — пожимаю я плечами, — то подожди меня минутку, я переоденусь.
— Куда это вы собрались? — интересуется Линда, заглянув в мою комнату, когда я копался в шкафах в надежде найти что-нибудь удобное.
— Шерон пригласила меня
— Хм, — произносит она. — Ну, ладно. Желаю вам отлично провести время.
— Спасибо, мам, — целую ее в щеку и вместе с Шерон выхожу на улицу. — Пока!
Парк, в котором обычно проводила выходные дни Шерон, находился неподалеку — всего в нескольких кварталах от дома. Обычно, по словам девушки, здесь много молодежи, но сегодня сквер пустовал, и нам встретилось лишь несколько человек и то — пожилых людей.
Шерон помогла надеть ролики, поскольку сам я, хоть и мог справиться с обувью, но быстро бы запутался в неизведанном механизме липучек.
— А теперь, — торжественно проговорила Шерон, — последний декор — шлем.
— Погоди, — останавливаю ее я. — Сейчас надену очки и можешь цеплять на меня каску…
— Не каску, а шлем, — серьезно поправляется девушка. — И он черного цвета, а не желтого.
— Не сердись, — улыбаюсь я, забирая из ее рук шлем, — я же не всерьез это сказал.
— Я и так это поняла. Ладно… Поехали!
Шерон — бесшабашная девушка! Едва я застегиваю шлем под подбородком, как она хватает меня за руку и увлекает за собой.
— Господи! Остановись! Я же не умею кататься!
— И не подумаю! — смеется девушка, вместе со мной пустившись вдоль специально отведенной дороги.
Я качаюсь из стороны в сторону, но пока, слава богу, удерживаю равновесие.
— Как тут ногами рулить? Шерон, я сейчас упаду!
— Ладно, ладно! — сжалилась, наконец, та. — Так и быть, я тебя научу. Ноги чуть сгибаешь в коленях, а затем отталкиваешься ими от земли, как будто едешь по льду… Да, вот так! У тебя получается!
— Вилять задницей — это правильно? — заявляю я.
Шерон звонко смеется.
— А ты не двигайся назад, тогда и не будешь «вилять задницей». Поехали лучше!
Она опять без предупреждения рванула вперед, и мне ничего не оставалось, как последовать за ней, цепляясь за ее хрупкую ладонь, словно за спасательную шлюпку. «Да, Эдан, это тебе не играть на рояле».
Мы скатываемся по наклонной да с такой скоростью, что я чуть не вписываюсь в живую изгородь. Шерон смеется над моей неуклюжестью, и ее смех настолько заразительный, что я не могу не улыбнуться в ответ.
Рядом с ней я забываю, что слеп... Нет, я не слеп.
Я умею жить с закрытыми глазами.
***
Спустя пять минут мы, вспотевшие и счастливые, сидим на скамейке, скрываясь под листвой парковых дубов от летнего солнца. Шерон ест купленное мной лимонное мороженое, а я просто нахожусь рядом. Даже ноющие с непривычки суставы не могли сбить меня с мыслей о ней…
— Шерон, — вдруг говорю я и поднимаюсь со скамьи, — хочешь, я тебе балет покажу?
— Что? — удивляется девушка. — Балет? Как это?