Лишняя принцесса. Право первой ночи
Шрифт:
Рэй подошел к столу, возле которого сгрудились над списком газет одноклассники, и не вчитываясь чиркнул свое имя рядом с одной из строк.
– Рэй, пойдем после уроков за газетами? – нагнал княжича в коридоре Эрлан, который приходился Рэю кузеном.
Рэй молча кивнул.
– Ты чего такой вареный… задумчивый, – поправился Эрлан и помахал испачканной чернилами ладошкой перед лицом приятеля.
Рэй слегка поморщился.
– Опять про свою Золотую империю думаешь?
– Я не могу о ней не думать, – ответил Рэй, когда они вышли в одну из рекреаций и забрались там с ногами на широкий подоконник, их излюбленное место. – Там ведь люди живут…
– Ну, вот именно – живут. Если бы их не устраивало, давно бы скинули власть, и дело с концом, как друавы, они вообще без правителя обходились, или законы новые приняли, как это у нас было.
– Ну ты сравнил, – хмыкнул Рэй, – еще б божественную историю вспомнил, о первых людях, тогда вообще никаких князей и королей не было.
– Ну в самом деле, Рэй! Сдалась тебе эта отсталая империя! – продолжал настаивать Эрлан. – Это же тебя лично не касается.
– Мой отец говорит, что из человека, который закрывает глаза на чужую беду, хорошего правителя не выйдет, – закончил разговор Рэй, спрыгивая с подоконника.
– Так мне править точно не придется, – справедливости ради заметил Эрлан. – Да и тебе тоже, коль на то пошло.
– Ладно… – не стал спорить княжич. – Пойдем, что ли…
Вдоволь набегавшись на уроке физического развития, мальчики пообедали в школе и пошли в библиотеку. Библиотекарь, мужчина средних лет с узким задумчивым лицом, положил перед ними целую стопку газет, и приятели начали их разбирать.
Рэй вытянул из вороха прессы “Что нового?”, начал перелистывать страницы, наскоро пробегая заголовки и абзацы, пока его взгляд не споткнулся о рубрику мировых новостей.
“…прошла традиционная “казнь чести”. Потерявшая невинность лишняя принцесса, возраст которой составлял всего 13 лет, была обезглавлена на Старой площади Краммара. Напомним, что законы Золотой империи суровы и не подразумевают никакого рассмотрения обстоятельств. Но даже такая страшная кара не останавливает современную молодежь в желании скорее приобщиться ко взрослым развлечениям…”
– Рэй! Что с тобой? Ты весь белый, – испуганно воскликнул Эрлан, и встревоженный библиотекарь заспешил к их столику со стаканом воды.
“13 лет. Значит, это не Мира,” – подумал Рэй, но буквы перед глазами словно в чехарду играли.
– Я в порядке, – прошептал бледный, словно привидение, княжич и отмахнулся от принесенного стакана. – Не беспокойтесь. Вот этот номер – на меня запишите, ладно?
Эрлан скосил глаз на страничку и прочитал: “Жестокая казнь в Золотой империи”. Да уж, у Рэя прямо навязчивая идея какая-то.
– А мне – вот этот, – Эрлан взял толстый номер “Вестника”, решив, что выберет статью дома. Его очень, очень беспокоила странная зацикленность кузена.
Электрический трамвай, недавно пришедший на смену конке, домчал Рэя до дворцовой площади. Мальчик отправился к себе, просидел в своей комнате до самого ужина, машинально делая уроки. Он открывал одну книгу за другой и словно забывал, зачем учебник был раскрыт. Когда наступило время вечерней трапезы, княжич поел без особого аппетита и снова сел за книги, поскольку не выучил почти ничего из заданного.
Княгиня, не обнаружив сына в его спальне, кликнула слуг и узнала, что княжич до сих пор в комнате для занятий. Она направилась туда.
Мария слегка стыдилась того, что она так много внимания уделяет младшему сыну – самому любимому, чье рождение стало для нее счастливой случайностью, несмотря на все перенесенные муки и долгое восстановление после трудных родов. Пусть мать привыкла считать его ребенком, но все же Рэй превращался из малыша в подростка, и старшие сыновья в его возрасте уже не были настолько с ней близки. Укоряя себя, что избалует Рэя, Мария не могла отказаться от этих задушевных бесед с сыном по вечерам, с легкой грустью ожидая неизбежного: ее мальчик вырастет во взрослого, самостоятельного мужчину, у него появятся свои секреты и любовные похождения…
Застав сына, распластавшегося лицом прямо по заваленному тетрадями и книгами столу, княгиня почти невесомо погладила его по голове и осторожно потеребила за плечо.
– Вставай, мой мальчик, – сказала она нежно.
Рэй захлопал сонными глазищами. На щеке у него краснела полоса – след от корешка пухлой тетради, на лбу синело пятнышко чернил. Это смотрелось совершенно уморительно, и даже сопровождавший княгиню лакей еле сохранил невозмутимое лицо, удержавшись от улыбки.
– Ты так засиделся, – продолжала мать, умиляясь от выражения заспанной рожицы сына. – Ты что-то не мог понять в заданных уроках?
– Разберусь, – Рэй подавил непрошенный зевок и стал складывать тетради в стопку.
– Если тебе что-то непонятно, ты всегда можешь спросить у господина Сарена, – княгиня произнесла имя одного из дворцовых учителей, нанятых для помощи детям в учебе.
– Я сказал, что разберусь, – огрызнулся Рэй.
– Ну знаешь ли… – глаза матери сузились. – Я вижу, что ты на что-то или кого-то сердит, но это не значит, что надо выплескивать свою досаду на меня.
– Прости, мам, – повинился Рэй и бросился обнимать ее.
– Может быть, – сказала Мария, но в ее голосе уже не осталось и тени того холодка, с которым она произносила предыдущую реплику. – А теперь пойдем, я уложу тебя спать, и ты мне расскажешь, если хочешь, что тебя так беспокоит.
– Ладно, только соберу книги на завтра, – Рэй выпутался из рук матери, подошел к столу и протянул ей газетную страничку.
Пока мальчик запихивал книги в кожаный ранец, глаза княгини пробежали по строкам статьи. Первым порывом женщины было скомкать газетный лист, но будучи важной государственной персоной, она давно научилась не показывать поспешных реакций, особенно если дело касалось прессы. Тем не менее, когда сын, закончив сборы, подошел к матери, на ее лице была довольно брезгливая гримаса.