Лисичка
Шрифт:
— Так ты съехала с квартиры? — ужаснулся Лаврентий.
— Конечно, у тебя было много времени, ты, наверное, уже занял деньги, и мне не нужно больше скрываться? — Илария смотрела на любовника ясными глазами, и он не мог понять — говорит она искренне или издевается над ним.
— Нет, я еще не сделал того, что собирался, — вздохнул молодой человек, судорожно соображая, что ему делать. — Но ты понимаешь, что ее в доме оставить нельзя. Это тебе не хутор в Курляндии, здесь слуги сразу на нас донесут.
— Что ты волнуешься, мы играли уже два раза, никто нас не видел.
Лаврентий вспомнил ту игру, о которой ему напомнила тетка. В тот раз девушка была не такая хорошенькая, как эта, но это не отразилось на том удовольствии, которое они оба получили, а с такой милашкой все будет еще лучше. Молодой человек почувствовал, как предвкушение разогнало по его жилам горячую кровь и плоть начала набухать. Любовница заглянула в его лицо и радостно засмеялась.
— Я знала, что она тебе понравится, нам будет так хорошо, любимый. Посмотри, что тебе мамочка принесла, наш цветочек расцвел только для тебя.
Она расстегнула голубое платье девушки и обнажила ее грудь. При виде нежных упругих полушарий с маленькими розовыми сосками Лаврентий сглотнул слюну и протянул к спящей руку. Он грубо смял сначала один сосок, потом другой. Девушка слабо пошевелилась во сне и застонала.
— А что у нас еще есть? — игриво спросил он тетку.
— Всё для тебя, мой любимый, — промурлыкала она и задрала девушке юбки почти до груди, накрыв ее голову.
Белый живот, стройные бедра и треугольник темных волос так возбудили Лаврентия, что он не удержался и, раздвинув ноги девушки, ввел пальцы внутрь тугого лона.
— Не спеши, малыш, ты все успеешь, я отдам ее тебе, но не в первый день, мы так давно не играли, мамочка тоже хочет удовольствия, — сказала Илария, ее глаза расширились и горели, а дыхание сделалось частым. Она перевернула девушку на живот и с жадностью уставилась на маленькие круглые ягодицы.
— Это — очень плохая девочка, она любит подглядывать за старшими, ее нужно учить хорошо себя вести, — объяснила Илария и хлопнула по ягодицам девушки. Удары были такие сильные, что на белой коже остались розовые отпечатки рук, и женщина счастливо засмеялась.
— Иди к себе в комнату и отдыхай, мой дорогой, когда в бане все будет готово, я за тобой зайду, — попросила она, поцеловав Лаврентия в губы, и подтолкнула к двери.
Он пошел к себе в спальню, размышляя, почему поцелуи всех других женщин, с которыми он имел дело, кажутся ему такими пресными. Но поцелуи тетки опаляют его и зажигают в нем такую страсть, что он готов даже бросить ради нее почти выполненный план по соблазнению богатой невесты. Через час Илария, закутанная в теплый капот, заглянула к нему в комнату и позвала:
— Пойдем, малыш, мамочка порадует тебя.
Она обняла его за талию, прижалась к нему всем телом и повела через двор в баню. Лаврентий открыл низенькую дверь, и на него пахнуло горячее тепло. В большом предбаннике, где они стояли, было так натоплено, что его лоб мгновенно покрылся потом. Илария сбросила капот и осталась только в белых шелковых чулках и туфлях.
—
Она повесила плащ на крюк и начала расстегивать шелковую рубашку, поглаживая грудь любовника легкими, нежными движениями. Закончив с рубашкой, она указала на его сапоги.
— Упирайся ногой мне в зад, милый, иначе твои сапоги не снять — они такие тугие.
Она повернулась к нему спиной и наклонилась. Как всегда, это возбудило Лаврентия так, что он был готов взять ее сразу же. Но он, растягивая удовольствие, уперся сапогом в круглые ягодицы и сильно толкнул любовницу. Она упала на четвереньки, стащив с одной его ноги сапог.
— Хорошо, малыш, давай еще раз, — велела она, ухватила второй сапог, и он снова толкнул ее, с вожделением уставившись на стоящую на четвереньках женщину.
Она поднялась и, поставив сапоги под лавку, опустилась перед ним на колени, взявшись за его пояс.
— Сейчас мамочка сделает своему малышу очень приятно, — снова замурлыкала она, стягивая с него панталоны.
Обнажив бедра, она начала гладить его плоть, а потом, лизнув ее, мягко обхватила губами. Лаврентий вздохнул и закрыл глаза от удовольствия. Наверное, дело было именно в этом — Илария знала его, как никакая другая женщина, поэтому и доставляла ему ни с чем несравнимое наслаждение. Женщина остановилась именно в тот момент, когда поняла, что возбужденный молодой человек вот-вот перестанет себя контролировать. Она обняла его за талию и повела в жарко натопленную горницу с широким сосновым столом и лавками, стоящими вдоль бревенчатых стен. В одной из стен была запертая дверь с вырезанным на ней отверстием в форме сердечка.
— Теперь ты порадуй мамочку, мой малыш, — попросила Илария и села на лавку напротив закрытой двери, расставив ноги.
Лаврентий стал перед ней на колени и начал медленно скатывать с одной ноги чулок, поглаживая обнаженные бедра женщины. Его пальцы легко касались внутренней поверхности бедер и проскальзывали между ног, безошибочно находя чувствительную точку. Когда он снял второй чулок, Илария уже возбудилась, она часто дышала и выгибалась навстречу руке любовника. Тогда он широко развел ее бедра и припал губами к влажному лону. Он ласкал ее языком и поглаживал пальцами, с наслаждением чувствуя мелкую дрожь страсти, сотрясающую тело любовницы. Когда она громко застонала и обмякла, откинувшись на стену, он поднялся. Теперь начиналась самая сладкая часть игры.
Дверь в горницу отворилась и вошла Анфиса, неся пучок ивовых прутьев. Она тоже была полностью обнажена, и Островский с удовольствием оглядел крупное сильное тело девушки с широкими бедрами и большой грудью. Она подошла к господам и обратилась к Иларии:
— Барыня, там дрянная девчонка за вами подглядывала, — объявила она, подошла к чулану, отодвинула засов и распахнула дверь.
В углу, прижавшись к стене, стояла испуганная молоденькая девушка. Она была обнажена, а руки ее были связаны. Анфиса грубо схватила пленницу за плечи и вытолкнула на середину комнаты.