Лисичка
Шрифт:
Глава 5
Долли сидела у постели подруги и с жалостью смотрела на милое личико Даши Морозовой. Уже прошла неделя с того ужасного вечера, когда они привезли спасенную девушку в Ратманово, но до сих пор Даша не вставала с постели, хотя физических травм, кроме уже подживающих следов избиений у нее не было.
— Девочка находится в шоке, — объяснила тетушка Опекушина, — ее вылечат время, покой и доброта.
Но ни покоя, ни доброты Даша от своих родных не дождалась — только что закрылась дверь за ее старшей
— Мой жених из-за тебя отказывается от свадьбы! — визжала старшая дочь учителя, — даже мое приданое не может перевесить того позора, которым ты покрыла семью! Если бы ты стояла рядом со мной в лавке, как делают все порядочные девушки, ничего бы не случилось — а теперь я по твоей милости должна остаться незамужней!
Что говорил Даше отец, княжна не слышала, но сразу после их ухода пришла к подруге, чтобы поддержать ее и утешить. Девушка лежала с закрытыми глазами, а по ее щекам струились слезы.
— Дашенька, не принимай все так близко к сердцу, Катрин всегда была глупой, вот и несет чепуху, — сказала княжна, взяв подругу за руку, — найдет себе другого жениха.
— Не нужно ей искать другого жениха, я уладила дело, — тихо ответила Даша, не открывая глаз.
— Как уладила? — не поняла Долли.
— Я отдала ей свое приданое, за две тысячи рублей серебром жених готов простить тот позор, которым я покрыла семью.
— Как отдала? — изумилась Долли, — но ведь Алекс дал его именно тебе!
— Я же никогда теперь не выйду замуж, — объяснила Даша, открыв глаза, в которых стояли слезы, — никто никогда на мне не женится…
— Милая, все забудется, и ты еще встретишь хорошего человека, — княжна, которая после всего произошедшего с ними начала презирать мужчин, не верила сама себе, но боясь за рассудок подруги, утешала ее, кривя душой.
— Нет, Долли, ты не понимаешь — я теперь опозорена на всю жизнь, но это к лучшему, я сама никогда не позволю мужчине прикоснуться к себе. Ведь я все видела, это так мерзко и ужасно, что я никогда — ты слышишь, никогда — даже близко не подойду к мужчине, — сказав это, девушка зарыдала, закрыв лицо руками.
Долли в растерянности не знала, что и сказать. Решив, что нужно позвать тетушку Апраксину, она быстро вышла из комнаты.
Евдокия Михайловна вернулась в Ратманово на следующий день после ужасных событий, произошедших с девушками. Она кратко рассказала о том, что узнала о Елене: та не добралась до Санкт-Петербурга, а заболела в Марфино, пока княжна была больна, имение заняли французы, и их командир, покидая усадьбу при отступлении, забрал девушку с собой. Графиня попросила всех родных никому ничего не говорить на эту тему и положиться на судьбу, моля господа, чтобы Елена осталась жива. Долли против своей воли сравнивала то, что произошло с Дашей Морозовой и с Еленой. Пусть родственники Даши — косные, отсталые люди, но, к сожалению, их мнение разделяло
Княжна сердито думала, что бедные девушки вообще ни в чем не виноваты, а их тут же вываливают в грязи. Что за люди живут в их губернии — вместо того, чтобы посочувствовать жертвам, они их добивают. Чем они лучше преступников, измывавшихся над несчастными девочками?
Войдя в гостиную, девушка увидела обеих своих тетушек, сидящих в креслах у камина.
— Тетушка, пойдемте к Даше, она так рыдает после визита родственников, что я не знаю, что мне с ней делать, — обратилась она к Апраксиной.
— Родные сообщили ей, что она опозорена и ей больше нет места в семье? — грустно спросила Евдокия Михайловна.
— А как вы догадались? — удивилась княжна, — вы разговаривали с ее отцом и сестрой?
— Мне не нужно с ними разговаривать, чтобы знать, что они скажут. К сожалению, люди очень предсказуемы. Никто не будет разбираться, потеряла ли Даша девственность, но ее сразу запишут в пропащие. Жениха у нее больше не будет, да и домой ее семья не захочет брать. Это — темная провинция, такие тут взгляды.
— Тетушка, но это же несправедливо! Даша — жертва преступников, ее нужно пожалеть, а родные ее добивают! — воскликнула Долли, сжав кулаки. — Жаль, что Алекс уже отдал деньги Морозовым — нужно было вообще не давать им ничего. Вы представляете, Даша отдала свои деньги этой мерзкой Катрин, ведь ее женишок потребовал увеличения приданого для невесты из «опозоренной» семьи.
— Твой брат поступил так, как считал правильным, — успокоила ее тетушка. — Давайте лучше подумаем, что мы можем сделать для бедной девушки.
Старая графиня посмотрела на Марию Ивановну и на Долли и поняла, что в это мгновение все, не сговариваясь, подумали о Елене. Апраксина суеверно решила, что если она поможет Даше, то, может быть, и ее девочке тоже кто-нибудь поможет. Помолчав, она заговорила:
— Обратно в село Даше пути нет, в монастырь ее не возьмут по той же причине, поэтому я предлагаю ей быть моей компаньонкой. Будет мне читать и помогать писать письма. Пойдемте, поговорим с ней.
Когда они вошли в гостевую спальню, Даша уже не плакала, но все так же сидела, закрыв лицо руками. Графиня села на стул рядом с кроватью и взяла девушку за руку.
— Дашенька, послушай меня, пожалуйста. Я знаю, что ты уже отдала свое приданое сестре, это — твое право. Но теперь тебе придется работать, и я предлагаю поступить на службу ко мне. Я давно хотела найти компаньонку, а ты мне подходишь. Ну, что думаешь?
Девушка подняла на графиню огромные, полные слез голубые глаза и нерешительно спросила:
— Вы не шутите? Ведь я замарана на всю жизнь.
— Я так не считаю, но и обсуждать этот вопрос тоже не хочу. Ты хорошая, честная, достойная девочка, поэтому я предлагаю тебе эту работу. Жалованье — пятьдесят рублей в год и гардероб за мой счет.