Лисичка
Шрифт:
Долли бережно взяла мешочек и разложила на столе серьги, которые однажды уже надевала на праздник у крестного, колье из семи квадратных изумрудов, окруженных бриллиантами, широкий браслет и кольцо.
— Долли, как красиво! — воскликнула Даша Морозова, — пожалуйста, надень.
Княжна взяла кольцо с огромным изумрудом и надела на безымянный палец, оно было велико, но на средний подошло идеально. Девушки подбежали к Долли, и Лиза вдела сестре в уши серьги, а Даша помогла застегнуть на шее колье.
— Боже мой, дорогая, если бы мама и бабушка могли видеть,
Роскошные камни играли всеми оттенками зеленого, подчеркивая яркие глаза девушки и ее темные волосы цвета красного дерева.
— Они видят, — сказала на ухо сестре Лиза, — и радуются за тебя.
Долли кивнула и подошла к зеркалу, висевшему в простенке между колоннами. Она взглянула на свое отражение и замерла. Эта гордая красавица с лебединой шеей, белоснежными точеными плечами и нежным овальным лицом с высокими дугами темных бровей над яркими, одного цвета с изумрудами, глазами — была ей даже незнакомой.
— Что со мной? — прошептала княжна, — когда я последний раз смотрелась в зеркало?
Она подумала, что все последние месяцы ходила в мужской или крестьянской одежде и почти не смотрела на свое отражение. Когда же она успела измениться? Девушка не могла понять, как пропустила такое удивительное превращение.
Старая графиня, поймав удивленное выражение лица княжны, догадалась о ее чувствах. Она подошла к племяннице, обняла ее и поцеловала в щеку.
— Просто пришел твой черед, и ты расцвела, — нежно сказала Евдокия Михайловна, — ты теперь — потрясающая красавица.
— Странно как, тетушка, почему я ничего не заметила? — Долли изучала свое отражение, и ей казалось, что даже форма рта у нее изменилась, губы как будто немного припухли и стали ярче.
— Просто у тебя было слишком много забот, — заметила Апраксина, — ты спасала себя, друзей и семью, но судьба послала тебе напоминание, что ты — красивая девушка, и твое предназначение — выйти замуж и создать счастливую семью.
— А вот это — не для меня, — горько сказала Долли. Ей вспомнился весь кошмар, связанный с несостоявшимся женихом, и ее передернуло, — не будем спорить, дорогая тетушка, устраивайте браки сестер, а меня оставьте свободной.
Она бережно сняла украшения, сложила их в бархатный мешочек и, поцеловав погрустневшую графиню, пошла в свою комнату.
— Не нужно вспоминать о прошлом, нужно смотреть вперед, — оставшись одна, произнесла свое заклинание Долли.
Алекс разрешил им с Лизой вложить деньги в восстановление храмов, это — большая радость. Сколько всего можно сделать на пять тысяч рублей! Наверное, можно перекрыть свод и восстановить главы. Она успокоилась, взяла перо и стала рисовать пять глав на крыше храма, ведь отец Серафим и тетушка говорили, что церковь была пятиглавой.
На следующий день управляющий князя Алексея, сухонький седобородый мужчина, одетый в длиннополый черный сюртук, привез в дом графини Апраксиной десять тысяч рублей в золоте. Евдокия Михайловна разделила деньги пополам и отдала племянницам.
— Ну, милые мои, решайте,
Когда девушки собрались пойти в выбранные ими храмы, графиня настояла, чтобы с Лизой пошла Марфа, а с Долли — Даша Морозова, и к каждой паре приставила по здоровому дворовому парню с охотничьим ружьем.
— Так мне будет спокойнее. И не задерживайтесь на улице, возвращайтесь в усадьбу поскорее, — напутствовала она племянниц.
— Хорошо, тетушка, мы постараемся вернуться быстро, — пообещала Долли, подталкивая своих спутниц к выходу.
Сегодня она была в своем собственном платье, поэтому чувствовала себя на улице непривычно: исчезло ощущение свободы, которое давал ей крестьянский наряд; сейчас — в шляпке, перчатках и под зонтиком — ей было неуютно. Решив, что она, видно, совсем одичала, Долли с грустью посмотрела на сестру. Лизе шел семнадцатый год, но она всегда держалась с изяществом взрослой девушки.
Короткую дорогу от их дома до Ивановского монастыря компания одолела за десять минут. Монастырские ворота смотрели прямо на вход церкви Святого Владимира, поэтому сестры договорились встретиться у надвратной часовни монастыря через полчаса. Долли с Дашей поднялись по крутым ступеням лестницы, а Лиза с Марфой вошли в ворота монастыря, каждую пару сопровождал молчаливый охранник.
Лиза впервые за несколько месяцев вышла из тетушкиной усадьбы. Она с интересом оглядывалась по сторонам, и когда они шли по Колпачному переулку — теплому, залитому весенним солнцем, и когда подходили к монастырю; но когда они с Марфой прошли в монастырские ворота, ее весеннее настроение растаяло. Огромный двор, обнесенный высокой каменной стеной, все еще закопченной после пожара двенадцатого года, был завален обломками камней, через которые пробивалась яркая весенняя трава, а остовы обгоревших зданий, казалось, нависали над людьми, угрожая обрушиться на их головы.
Но хорошенько осмотревшись, они увидели, что часть строений все же уцелела. Маленькая церковь, слева от ворот, и несколько хозяйственных построек были явно жилыми — около них занимались хозяйственными делами женщины, на кострах готовили пищу, а вокруг бегали оборванные чумазые ребятишки.
— Пойдем в церковь, Марфа, — предложила Лиза, и они направились к открытым дверям храма.
На широком крыльце, сгорбившись, сидел худой старик в потертом армяке. Увидев приближающихся людей, он встал, выжидательно глядя на них.
— Дедушка, вы здесь живете? — выступив вперед, обратилась к старику Лиза.
— Да, вон в той трапезной, — подтвердил тот и показал рукой на обгоревшую постройку без оконных рам, с кое-как залатанной разномастными кусками железа крышей.
— А в церкви тоже люди живут? — продолжала расспрашивать Лиза.
— Нет, барышня, боязно в божьем доме жить — грех ведь; зиму мы в ней пережили, а теперь в трапезную перешли.
— А войти можно? — спросила княжна и поднялась на крыльцо.