Лисичка
Шрифт:
— Конечно, можно, только французы испоганили там все да разграбили, — сказал старик и посторонился, пропуская девушку внутрь.
Под сводами маленькой церкви было прохладно и сумрачно. Лиза огляделась и увидела, что иконостас и царские врата исчезли — только несколько деревянных деталей с остатками позолоты напоминали о том, что они были в храме, пол был завален отбитыми кусками стен с яркими мазками уничтоженной росписи.
— Вот так, барышня, басурмане с нашим храмом обошлись… А ведь это был домашний
— Это ведь храм Святой Елизаветы? — княжна уже сама почувствовала ответ, но спросила, чтобы услышать подтверждение из уст старика.
— Да, барышня, он раньше был освящен в честь Святой Елизаветы, — согласился тот, — да теперь здесь ни одной иконы нету.
— Нет, дедушка, Святая Елизавета здесь, с нами, — возразила княжна, — нужно, чтобы люди снова сюда пришли с молитвой.
Она перекрестилась и вышла на залитый майским солнцем двор. Теперь, после увиденного в разоренном храме, всё показалось ей светлее и теплее: закопченные стены ограды уже не так пугали, а трапезная с пустыми глазницами окон, в которой жили люди, показалась не такой ужасной, как раньше.
— Дедушка, кто в монастыре сейчас старший? — спросила Лиза, поворачиваясь к старику.
— Федор Добров, из купцов он — как лавку и дом на Солянке потерял, так теперь он здесь у нас за старшего.
— А где его найти?
В голове девушки уже созрел план, только она не знала, хватит ли ей денег, подаренных братом.
— Да вот он на крылечке стоит, сюда смотрит, — объяснил старик и указал на очень рослого чернобородого мужчину в коротком темном сюртуке, стоящего на крыльце трапезной.
Лиза поблагодарила старика и, в сопровождении Марфы и своего охранника, направилась к Федору Доброву. Увидев, что вновь пришедшие люди направляются к нему, мужчина спустился с крыльца и пошел им навстречу.
— Чем могу быть полезен вам, сударыня? — он сразу выделил из троих подошедших Лизу и обратился к ней почтительно и с достоинством.
— Мне сказали, что вы здесь главный, так ли это, сударь?
Лиза, только взглянув на мужчину, почему-то сразу поняла, что он — надежный и порядочный человек.
— Да, я здесь за старшего, — подтвердил Добров. — Народ тут подобрался разный, общая у нас только беда: дома потеряли.
— Я хочу помочь вам: отремонтировать жилье для людей и восстановить храм, только не знаю, сколько нужно для этого денег.
Глядя в глаза этому чернобородому гиганту, Лиза уже знала, что если доверится ему, тот не подведет.
— Благое дело, барышня! — обрадовался мужчина. — Мы все вам поможем, всё сами сделаем — нам бы только с лесом помочь, да окна остеклить.
— Но я еще хочу и храм восстановить. Вы будете в этом помогать?
— Конечно, сударыня,
— Давайте сначала все отремонтируем, а потом иконами займемся. Сколько нужно леса и стекла, и что еще необходимо? — спросила Лиза.
— Сразу я вам, барышня, сказать не смогу, посчитать мне все нужно. Вот если бы вы завтра пришли, я бы вам сказал, — предложил Добров, в задумчивости потирая лоб.
— Хорошо, я приду завтра в это же время, — согласилась княжна.
Она простилась с собеседником и пошла к воротам, где уговорилась встретиться с сестрой. Долли уже ждала ее, нетерпеливо притоптывая ногой, и, увидев сестру, побежала ей навстречу.
— У меня всё получается, — обрадовано затараторила она, хватая Лизу за руку, — на мои деньги свод перекроем и все пять глав восстановим, и еще на колокольню останется! А ты что решила?
— Я решила восстановить трапезную, где сейчас живут погорельцы, и храм в честь Святой Елизаветы. Мне будут помогать сами люди, живущие в монастыре. Завтра я буду знать, сколько нужно материалов для этих работ.
Окрыленная Лиза тоже уже почувствовала, что ее желание может осуществиться, и она радостно зашагала домой рядом со старшей сестрой. Около ворот в Колпачном переулке они увидели два тяжело нагруженных воза, а дворецкий Фрол уже открыл засов и теперь командовал кучерами, следя, чтобы угол телег не задел чугунную решетку.
— Опять тетушке вещи из Захарова привезли, — сообщила Долли и засмеялась. Графиня уже три раза отправляла посыльных в Захарово со списком вещей, которые ей были нужны.
Первые два месяца их пребывания в этом доме Евдокия Михайловна переставляла мебель, расставленную Фролом и Иваном Ильичом, добиваясь, чтобы вещи стояли там, где она их поставила двадцать лет назад, окончательно перебравшись из столицы в Москву после смерти Екатерины Великой. В комнате Лизы заменили комод и кресло, в комнате Долли — кресло и туалетный столик, а у Даши Морозовой поменяли почти всю мебель. Девушки сначала удивлялись тетушкиным причудам, а теперь, когда приходил очередной обоз из Захарова, заключали между собой пари на конфеты, в какой из комнат особняка будет очередная перестановка.
— Ну, что, Лиза, где теперь будет обновление? Я считаю, что в аванзале и большой гостиной. А ты, Даша, на что ставишь? — расспрашивала Долли, которая была заводилой при заключении пари.
— Дай подумать — нужно посмотреть, что на сей раз привезли, — задумчиво протянула Даша Морозова.
— Да, Долли, давай хоть посмотрим, о чем на сей раз тетя вспомнила, — согласилась с ней Лиза.
— Ну, что же, это — ваше право, — засмеялась княжна, — но я все равно у вас выиграю.