Лист на холсте, или Улиточьи рожки
Шрифт:
Элоиза представляла себе характер Верчезы и давно поняла, как она начнет разговор. Она открыла дверь и вошла. Себастьен вошел следом.
— Добрый вечер, господин Верчеза, — начала она обычным своим тоном, — а почему вы не внизу, гости же собираются там?
— Госпожа де Шатийон? А вы что здесь делаете?
— Как же, к вам пришла. Вы не хотите мне ничего рассказать? Подумайте. Я не скажу об этом Винченцо, честное слово. Он не в курсе, что вы вернули ему не все страницы документа.
Это не так, но они ведь не общались…
— Эээ… а как вы узнали? — в общем, он всегда был болтуном
— Вы что же, думаете, что я не знаю, сколько листов в документе, который сама же составила?
— Да, я как-то не подумал, что Винченцо возьмется спрашивать о чем-то вас!
Ну, положим, Анджерри ничего не спрашивал, спрашивал Шарль, но об этом сейчас никто говорить не будет.
— Впрочем, я до конца так в это и не верю. Покажите листы, — последние слова сопровождались сильным мысленным повелением.
Верчеза механически достал из внутреннего кармана пиджака свернутые пополам листы А4, передал Элоизе. Она взяла, бегло просмотрела все три, достала из-за корсажа три других листа. Повертела в руках одни и другие, потом один комплект свернула и вернула за корсаж, а второй отдала ему в руки.
— Убирайте, и запомните хорошенько — я сюда не заходила, вы со мной не разговаривали и вообще меня не видели. Сейчас вы сядете к столу и уснете, а проснетесь только тогда, когда в комнату войдет ваш наниматель, кто бы он ни был.
Верчеза послушно сел в кресло и закрыл глаза. Элоиза и Марни тихо выскользнули наружу и прикрыли за собой дверь. Спустились вниз, там их ждал Лодовико.
— Сейчас войдем на порог залы, и нас станет видно, — тихо сказала Элоиза. Голова немного кружилась, но в целом она была довольна — ей удалось, всё обошлось тихо, и теперь главное — не привлекая внимания, покинуть дворец и исчезнуть в ночи.
09. Побочные эффекты шпионских операций
Они появились на пороге залы в тот самый момент, когда дирижер взмахнул палочкой и оркестр заиграл вальс. Прекрасный вальс Штрауса. Два десятка пар с готовностью закружились по залу, остальные стояли вдоль стен и наблюдали за танцующими.
— Я попробую пробраться к выходу коридорами, а вам уж придется дожидаться конца танца и выходить через зал, ты фигура заметная, да и донну Элоизу приметили, негоже ей по закоулкам прятаться. Пройдете через залу, выйдете, и машина ждет вас у лестницы. Если через десять минут не появитесь, я тебе позвоню от входа в зал, сделаешь вид, что тебя вызвали, и вы оба срочно уезжаете, — Лодовико подмигнул им и исчез в боковом коридоре.
Элоиза держала Себастьена под руку и смотрела в зал.
— Элоиза, а вы танцуете вальс? — вдруг спросил он.
— Конечно, а вы что — танцуете? — она недоверчиво посмотрела на него, а он, по своему обыкновению, смеялся.
— А вы думаете, меня в лесу воспитывали? Пойдемте, пройдем через залу. Если мы не можем пройти пешком, не привлекая к себе внимания, пройдем вальсом.
Он с поклоном подал ей руку, она машинально сделала реверанс. Ругнулась про себя на высокие каблуки — как же, не танцевать она едет. А вот как оно обернулось!
— У меня не слишком подходящая для танцев обувь, — пожала она плечами, а сердце тем временем колотилось, как бешеное.
— Я в вас верю! Вы справитесь.
— А если я запнусь об собственную ногу и упаду с грохотом? — кисло спросила она.
— Буду вас ловить. Думаете, не поймаю? — в ответ он обезоруживающе улыбнулся.
Она посмотрела на танцующих гостей, на него… вот, то самое, чего не ожидаешь, а оно как подкрадется сзади да как схватит! Он не мог знать ничего про нее и вальс, просто не мог!
Еще в юности, когда они с сестрицей Марго танцевали активно и много, ни один танец не действовал на нее так разрушительно, как вальс. В том плане, что хороший танцор мог брать ее голыми руками — она теряла голову совершенно. Единственный момент — чары были кратковременными и вскоре после танца выветривались, оставляя, впрочем, после себя приятные воспоминания. Поэтому хорошему танцору, если он имел на нее виды, следовало поторопиться. Об этом эффекте знала Марго и даже однажды намекнула одному, гм, кавалеру… впрочем, все закончилось хорошо. Но ни разу не случалось так, чтобы она танцевала вальс с человеком, в которого была так отчаянно влюблена. Как-то обычно объекты её симпатии не умели танцевать вовсе. Откровенно говоря, ей было страшновато. У нее подкашивались ноги. Но она не смогла бы объяснить ему все это, никак бы не смогла. Шагнула неуверенно, покачнулась на каблуках, сжала его руку, чтобы не упасть.
— Уже ловить? — он наклонился почти к самому ее лицу и подмигнул ей.
Они спустились на паркет, встали в пару… и полетели. Тело быстренько вспомнило все требуемые навыки, выстроилось…
Себастьен в вальсе оказался фантастически прекрасным кавалером. Он очень ловко вел ее через множество разных пар на паркете, он чувствовал, когда нужно притормозить, а когда проскочить на свободное пространство между другими парами, ей осталось только держаться на ногах и не отставать от ритма. Впрочем, отстать было нереально, он держал ее так, что вариантов не было — отпускать не собирался. Держаться на ногах было ой как сложно, туфли откровенно мешали, их хотелось сбросить, но нельзя, нельзя! Ох, как давно ей не встречались такие кавалеры, с которыми бы не по земле ходить, а отрастить крылья и улететь, и парить друг вокруг друга в небесах! А потом разогреться в лучах солнца и стечь вниз утренней росой пополам с мелким жемчугом, рассыпаться по траве… От его ладони, лежащей у нее на талии, по позвоночнику в обе стороны бежали электрические импульсы. Она уже не помнила о ногах, ноги сами что-то там снизу делали. Они пролетели мимо выхода из зала и понеслись дальше.
— Себастьен, мы же собирались выходить наружу? — нет, пока звучит музыка, она наружу не хочет, но дело же, дело!
— Элоиза, сердце мое, не сердитесь. Мне нечасто доводилось вести в вальсе столь умелую даму. Какие еще таланты в вас скрываются?
— Уверяю вас, я не делаю ничего особенного. А вот вы божественно танцуете.
— Вот, вам же нравится! Вам же нравится танцевать. Вы танцуете каждой клеточкой вашего тела. И вы на самом деле сейчас не хотите наружу, так?
Она не стала отвечать. Только улыбнулась. Он и так всегда о ней все знает.