Лист на холсте, или Улиточьи рожки
Шрифт:
— Больше никаких новостей?
— Сама у Марни спроси, мне он не очень-то рассказывает. Но просил сообщить, как ты встанешь.
— Знаешь, мне нужно отмыть голову после вчерашнего, а потом я уже смогу с кем-нибудь разговаривать. Ты сможешь принести мне сюда какой-нибудь завтрак для экономии времени?
— Могу, я ему скажу, что ты встала и что придешь сама.
Час спустя одетая для офиса и волосок к волоску причесанная Элоиза позвонила Марни и спросила, где сейчас кто и куда лучше прийти ей.
— Приходите в кабинет Шарля, мы оба здесь.
Они
— Добрый день, Элоиза. Удалось поспать? Отлично. Располагайтесь, сейчас подадут кофе, — а вид-то у него не очень, видимо, спать было некогда.
— Расскажите лучше, что вам удалось узнать, — она села и подумала, что после разговора нужно вести его куда-нибудь и оживлять.
— Господин Верчеза созванивался с неизвестным пока нам человеком, который находился в тот момент в Марселе, и хвастался, что получил все, что собирался. Они договорились встретиться завтра вечером, во время приема на вилле Сан-Валентини. Я хочу попробовать перехватить его там.
— И?
— Мы не придумали ничего оригинального, увы. Напоить и ограбить. Или придумать повод, затеять ссору, потом драку. Лишить сознания, подменить бумаги. Использовать только тех, кого он не знает в лицо.
— И привлечь внимание всех, кто будет на приеме, к этому инциденту.
— Госпожа де Шатийон, вы можете придумать что-то лучше? — кардинал поглядел на нее в высшей степени заинтересованно.
— Я думаю, мне нужно тоже поехать туда с вами. Поговорить с ним. И убедить отдать то, что ему не принадлежит.
— Элоиза, я не замечал за вами пристрастий к идеализму, — кардинал не поверил.
— Я так полагаю, что одно другому не мешает и если мои доводы не дойдут до его сознания, то всегда можно осуществить вариант с напоить или дракой. Кстати, а господин Верчеза не проявлял никакого беспокойства? Вдруг ему сообщили, что вчера в цепочке передачи данных произошел сбой?
— Пребывает в счастливом неведении о том, как много мы знаем. Вы ещё не заходили к себе в отдел?
— Нет, я только поговорила по телефону с братом Франциском.
— За Верчезой следят, разумеется. За его перепиской и переговорами — тоже, — Себастьен налил себе новую чашку кофе.
— А вы уверены, что сможете решить нашу маленькую проблему без шума? — усомнился Варфоломей.
— Полной уверенности никогда не может быть там, где речь идет о людях, они непредсказуемы, — пожала плечами Элоиза. — Но вы ведь меня подстрахуете, монсеньор, так?
— Сдается мне, вы уже обо всем договорились? — кардинал по-прежнему излучал волны недоверчивости.
Себастьен молчал. Видимо, просто кому-то нужно было больше спать.
— Ваше преосвященство, у нас с монсеньором есть некий проверенный алгоритм решения подобных проблем. Детали различаются, конечно же, но глобально он работает.
Себастьен с интересом на неё взглянул — ну да, раньше ей не приходило в голову что-то говорить Шарлю об их совместных операциях. Она даже не всегда соглашалась раскрывать свое участие — сделали, и всё, работаем дальше. И уж тем более она не отстаивала их методы работы, молчала, да и только.
— Себастьен, что я слышу? Вы завербовали госпожу де Шатийон в службу безопасности? — Шарль тоже оценил нюанс.
— Нет, она не соглашается. Мы предлагали, уже давно. Ей уютнее в кабинете аналитика, — покачал головой тот.
— Что же, подведем итог. Вы отправляетесь в Сан-Валентини, кстати, каким образом вы там появитесь?
— Я без труда получу приглашение, — Себастьен встряхнулся и снова вошёл в разговор. — Там будет несколько десятков человек, и один я с дамой легко могу затеряться среди них. Если добывать его через родственников, то даже и мое имя нигде фигурировать не будет. Мы приедем пораньше, постараемся отыскать там Верчезу и побеседовать с ним без свидетелей. А потом побыстрее исчезнуть. За Верчезой будет слежка, за тем, кому он передаст документы — тоже. Чтобы нас никак не связали с вами, мы уедем не в город, а в противоположную сторону. У Лодовико есть домик в часе езды от города, переночуем там. Может быть, даже и две ночи. И край в воскресенье вечером вернемся сюда. Идет? — Марни обвел собеседников внимательным взглядом.
— Идет, — хором ответили они.
— Монсеньор, вы сейчас пойдёте к себе в кабинет? — спросила Элоиза, поднимаясь.
— Да, если не возникнет ничего по дороге, — кивнул он.
— Пойдёмте, — она кивнула кардиналу и Варфоломею, взяла за руку Себастьена и вывела его в приёмную.
— Что происходит? — улыбнулся он.
— Вам не приходило в голову, что человеку время от времени нужно спать для нормального функционирования? — подняла она бровь.
— Приходило, сердечко моё, — он прямо даже обрадовался. — Но вы ведь понимаете, что всякое случается!
— Да. Как всегда, — она коснулась его висков кончиками пальцев, провела по щеке, по губам… потом чуть приподнялась и поцеловала его.
Конечно же, он не остался безучастным — обнял её, и можно было бы остаться так долго, но дверь из коридора отворилась, раздался невнятный возглас и потом она сразу же закрылась.
Руки опустились, но глаза сияли. Себастьен подошёл к двери, распахнул её.
— Заходите, брат Викториус. Госпожа де Шатийон, я провожу вас, идёмте.
Они вышли в коридор, притворили за собой дверь, взглянули друг на друга и рассмеялись. Он уже не походил на кота, который засыпает на ходу.
— Хорошо, но не слишком поздним вечером я рекомендую вам ещё пару процедур, — сказала она.
— Буду рад. А то вы вчера стали как-то суровы в конце нашего предприятия…
— Вас это начало останавливать? — подняла она бровь.
— Ни в малейшей степени. Вы, конечно, убедили меня, что можете быть всякой и разной, но я помню, с чего мы начинали.
— Вы придёте вечером? — она взглянула строго и остро.
— Непременно, сердце моё, спасибо вам, — он легко поцеловал её, а потом, как и обещал, проводил до аналитического отдела.