Лист на холсте, или Улиточьи рожки
Шрифт:
— Этот окажет, — усмехнулся в ответ Варфоломей. — Давайте уже возблагодарим Господа за эту ниспосланную нам пищу и поедим, наконец!
20. И о науке соблазнения
Эмма ничего не могла с собой поделать — слёзы лились без остановки. Ей удалось разве что выскочить из палаты мужа, она надеялась, что сделала это достаточно быстро. Хотя к чему это — и так все, кто там был, слышали, как он называл её безмозглой дурой, спрашивал, чего ради она притащилась, и сообщал, что раз от неё здесь нет никакого толку, то пусть проваливает в свою
Нет, недостаточно быстро. Или недостаточно далеко. Лёгкие шаги приблизились и затихли.
— Сударыня? Я могу вам помочь?
Взять себя в руки. Немедленно. Она супруга важного человека, и должна вести себя соответственно. Намертво вбитая формула подействовала — спазмы прекратились, можно было посмотреть, кто там.
Парень, он маячил в дверях палаты. Не медик — в деловом костюме, и повадка не врачебная, а, скорее, охотника или танцора. Смотрит заинтересованно.
— Спасибо, я в порядке, — вдохнуть глубоко, поправить платье.
— Я не имею отношения к вашему супругу, я ему не друг и не подчинённый, так что меня ничего с ним не связывает, поверьте. Я, знаете ли, слежу за порядком в этом доме, а плачущая прекрасная дама признаком порядка никак не является. Поэтому повторю: скажите, чем вам помочь?
— Может быть, я истеричка и плачу каждый день почём зря?
— Если бы это было так, Бруно уложил бы вас на кровать в соседней палате и выписал вам тонну успокоительных. В таблетках, уколах и внутривенно. А он спокойно отпустил вас. Вот скажите, вы ужинали?
— Нет, нас сначала пригласили к его высокопреосвященству, а потом из-за приступа у мужа всё отменили.
— Тогда я предлагаю вам пойти и поужинать.
— Наверное, в наши комнаты принесли еду. Вчера и утром приносили.
— Вы желаете ужинать непременно в вашей комнате? Представьте, во дворце есть множество других интересных мест!
— Да, я знаю, секретарь кардинала водил нас по картинной галерее.
— Варфоломей знает о тех картинах столько, что ни в одну нормальную голову не поместится, — рассмеялся парень. — Но я тоже могу побыть экскурсоводом, поверьте. Вам нравятся павлины?
— Павлины? — от неожиданности у неё даже слёзы подсохли.
— Да, павлины. У нас в зимнем саду живёт павлин Максимилиан. А у отца Варфоломея, точнее, у его высокопреосвященства, есть кот Чезаре, породистая чёрная тварь, наглый и пакостный. Так что отец Варфоломей — он не только про картины. А внизу у нас есть собаки, неаполитанские мастифы — не хотите взглянуть? Но сначала я всё же предлагаю поужинать.
— Понимаете, я не могу принять ваше предложение.
— Почему же?
— В наших апартаментах сидит Маршан, он доложит моему мужу, что я была неизвестно где.
— Маршан — это… это секретарь Лорана, так?
— Да. Его незаменимый человек. Секретарь, нянька, камердинер и прочее.
— И телохранитель? — вкрадчиво спросил парень.
— Нет, этому не обучен.
— Это же прекрасно, — промурлыкал он.
— Что именно?
— Что не обучен. Не окажет сопротивления, если вдруг что. Скажите, а он… служит за идею или за деньги?
— Смотрите в корень, да? И одно, и другое. Они с мужем с детства знакомы.
— И у этого достойного человека нет никаких страстей и слабостей?
— Почему же? Есть. Он любит играть в карты. В покер. До полной потери разума. Муж ему это строго запрещает, а он всё равно играет при малейшей возможности.
— Так это ещё прекраснее, — просиял улыбкой парень. — Так, давайте хотя бы за угол отойдём, что ли, и там уже будем плести наш маленький заговор, — он взял её за руку и действительно отвёл за угол, там стоял громадный цветок с дырчатыми листьями в деревянной кадке.
Эмма никогда раньше не видела такого цветка, она подумала, как бы нарисовала эти блестящие упругие листья и воздушные корни. Тем временем её собеседник достал телефон.
— Уго, слушаешь? Там персону из Марселя кормили уже? Ну да, третьего, где супруги, я в курсе, этот должен быть у себя. Нет? Отлично. Если вдруг привезут ему еды, затормози и ждите Ланцо. Что? Увидишь. Выполняй.
— Что это вы делаете? — насторожилась Эмма.
— Говорю же — плету заговор. Я вообще знатный заговорщик, а с вами сейчас абсолютно честен и открыт. Минуту, мне нужно сделать ещё один звонок. Ланцо, привет. Скажи, хочешь поиграть в карты с сильным противником, теряющим в процессе разум к чертям собачьим? А вот слушай, где такого взять, я тебе расскажу. Дуй к апартаментам, в которых разместили приезжих из Марселя, там сидит секретарь владельца размножающейся картины и тоскует, ибо супруги у Бруно — его откачивают после приступа, а дама оказывает моральную поддержку. В общем, на входе получишь тележку с едой — Уго проследит, чтобы она тебе досталась — войдёшь с ней и скажи как бы невзначай, что готов сыграть партию-другую. Делай что хочешь, только пусть он уйдёт из комнаты и застрянет за игрой до утра. Доступно? Если удастся — за мной не заржавеет. Ну, договорились.
— Что это, вы освобождаете мне комнату?
— Ничего подобного. Если этот господин соблазнится игрой в карты, то Ланцо промурыжит его до утра. Ланцо — высококлассный игрок, в нашем социуме, по крайней мере. Его иногда бьёт Росси, иногда — дон Лодовико, и один раз — донна Элоиза, и всё, больше я не знаю никого. Даже монсеньор не справляется.
— Кто все эти люди? — удивилась Эмма.
— Они здесь у нас живут и работают на его высокопреосвященство. Маурицио Росси — глава службы техподдержки, дон Лодовико — мой скорее босс, чем коллега, хоть мы и называемся одинаково, а монсеньор — глава службы безопасности и мой безусловный босс, выше него только дворцовая крыша. А донна Элоиза — ведущий аналитик, она просто крутая.
— Вас интересно слушать, — сказала Эмма.
Ей правда стало интересно. Другой мир, другая планета! Так не похоже на её собственную жизнь…
— Так а я о чём? Пойдёмте, я вам ещё что-нибудь расскажу, — и тут у него запищал телефон. — Да, Уго, слушаю. Увёл? В гостиную? Вот и ладно. Вы оба молодцы. Наблюдай дальше, мало ли что?
— А кто такой этот Уго? — решилась она спросить, когда он убрал телефон в карман пиджака.
— Мой сотрудник, он дежурит рядом с вашими апартаментами. На всякий случай.