Листья травы (Leaves of Grass)
Шрифт:
Ноздри у него раздуваются, когда
мои ноги обнимают его,
Его стройное тело дрожит от счастья,
когда мы мчимся кругом
и назад.
Но минута, и я отпускаю тебя,
жеребец.
К чему мне твоя быстрая иноходь,
ведь я быстрее тебя,
Даже когда я сижу или стою, я
обгоняю тебя.
<>
33
<>
Пространство и Время! Теперь-то я
вижу, что
Когда лениво шагал по траве,
Когда одиноко лежал на кровати,
Когда бродил по прибрежью под
бледнеющими звездами утра.
Мои цепи и балласты спадают с меня,
локтями я упираюсь
в морские пучины,
Я обнимаю сиерры, я ладонями
покрываю всю сушу,
Я иду, и все, что вижу, со мною.
У городских четырехугольных домов,
в бревенчатых срубах,
поселившись в лесу с
дровосеками,
Вдоль дорог, изборожденных
колеями, у застав, вдоль высохших
рытвин и обмелевших ручьев,
Пропалывая лук на гряде или копая
пастернак и морковь,
пересекая саванны, идя по
звериным следам,
Выходя на разведку, добывая
золотую руду, опоясывая деревья
круговыми надрезами на новом
участке земли,
Проваливаясь по щиколотку в
горячем песке, таща бечевой мою
лодку вниз по течению
обмелевшей реки,
Где пантера снует над головою по
сучьям, где охотника бешено
бодает олень,
Где гремучая змея на скале нежит под
солнцем свое вялое
длинное тело, где выдра глотает
рыбу,
Где аллигатор спит у реки, весь в
затверделых прыщах,
Где рыщет черный медведь в
поисках корней или меда, где бобр
бьет по болоту веслообразным
хвостом,
Над растущим сахаром, над желтыми
цветами хлопка,
над рисом в низменных, залитых
водою полях,
Над островерхой фермой, над
зубчатыми кучами шлака,
над хилою травою в канавах, -
Над западным персимоном, над
кукурузой с продолговатыми
листьями, над нежными голубыми
цветочками льна,
Над белой и бурой гречихой (там я
жужжу, как пчела),
Над темною зеленью ржи, когда от
легкого ветра по ней бегут
светлые струйки и тени,
Взбираясь на горные кручи,
осторожно подтягиваясь, хватаясь
за низкие, тощие сучья,
Шагая по тропинке, протоптанной в
травах и прорубленной
в чаще кустарника,
Где перепелка кричит на опушке у
пшеничного поля,
Где в вечер Седьмого месяца носится
в
где большой золотой жук падает на
землю во тьме,
Где из-под старого дерева выбивается
ключ и сбегает в долину,
Где быки и коровы стоят и сгоняют
мух, без устали подрагивая
шкурой,
Где в кухне просушивается ткань для
сыров, где таганы
раскорячились на очаге, где
паутина свисает гирляндами
с балок,
Где звякают тяжелые молоты, где
типографская машина вращает
цилиндры,
Где человеческое сердце в муках
судорог бьется за ребрами,
Где воздушный шар, подобный груше,
взлетает вверх
(он поднимает меня, я смотрю
вниз),
Где шлюпка привязана к судну
крепкими морскими узлами,
где солнечный зной, как наседка,
греет зеленоватые яйца,
зарытые в неровный песок.
Где плавает самка кита с детенышем,
не отстающим от нее
ни на миг,
Где пароход развевает вслед за собой
длинное знамя дыма,
Где плавник акулы торчит из воды,
словно черная щепка,
Где мечется полуобугленный бриг по
незнакомым волнам,
Где ракушки приросли к его
тенистой палубе, где в трюме гниют
мертвецы;
Где несут во главе полков усеянный
звездами флаг,
Приближаясь к Манхаттену по
длинному узкому острову,
Под Ниагарой, что, падая, лежит, как
вуаль, у меня на лице,
На ступеньке у двери, на крепкой
колоде, которая стоит
на дворе, чтобы всадник мог сесть
на коня,
На скачках, или на веселых
пикниках, или отплясывая джигу,
или играя в бейсбол,
На холостых попойках с похабными
шутками, с крепким словом,
со смехом, с матросскими
плясками,
У яблочного пресса, пробуя
сладкую бурую гущу, потягивая
сок через соломинку,
На сборе плодов, где за каждое
красное яблоко, которое
я нахожу, мне хочется получить
поцелуй,
На военных смотрах, на прогулках у
самого моря, на дружеских
встречах, на уборке маиса, на
постройке домов,
Где дрозд-пересмешник разливается
сладкими трелями, плачет,
визжит и гогочет,
Где стог стоит на гумне, где
разостлано сено, где племенная
корова ждет под навесом,
Где бык идет совершить свою
мужскую работу и жеребец -
свою, где за курицей шагает петух,