Литературная Газета 6241 (37 2009)
Шрифт:
23 сентября в 11.00 в Государственном литературном музее (Трубниковский пер., д. 17) откроется выставка воронежской художницы Натальи Коньшиной "В прекрасном и яростном мире Андрея Платонова".
С 1 сентября в Москве проходит Фестиваль платоновских спектаклей. Помимо "Студии театрального искусства" в нём принимают участие Московский театр-студия под руководством Олега Табакова, Московский театр "Современник", Лаборатория Дмитрия Крымова, "Школа драматического искусства", Московский государственный историко-этнографический театр.
Пока люди смертны
ОБЪЕКТИВ
Надежда ГОРЛОВА
Александр Терехов. Каменный мост: Роман.
– М.: АСТ: Астрель, 2009.
– 830 [2] с.
Книга из разряда тех, которым нужен редактор-тиран. В текст войти трудно, как в реку с заиленным дном. Сначала по колено тонешь в иле, с трудом вытягиваешь ноги из чавкающего дна, потом только поплывёшь, если не передумаешь и не повернёшь к берегу. Но поплыв наконец - забудешь обо всём. Мощное течение, глубокий сюжет.
Иногда автор словно забывает, как надо писать. Вязкие, непрописанные куски текста соседствуют с блестящими образами и сильными мыслями. Может быть, оттого, что роман писался долго и в давно набросанное спустя годы не удалось "вжиться" -структуры, ведь действие романа происходит в сознании главного героя, - там в принципе не может быть полной ясности Хотя у Фолкнера вообще "поток сознания", а читается на одном дыхании У Терехова встречается такое: "Девушка не выглядела запоминающе красивой". "По фанатичному, высохшему лицу матери легко угадывалась фанатка закаливания"
Но ведь и такое. На курорте после прибытия поезда "местные жители с довольным охотничьим видом ведут приезжих, согнутых под тяжестью чемоданов, по квартирам, как невольников, купленных на рынке". "Ну что?! Что случилось?" - тряс я её, как трясут берёзу, чтоб побольше свалилось майских жуков". "Человек говорил медленно, в его словах можно было жить, прохаживаться, прилечь, как внутри подползающего к станции поезда". Читательницам наверняка не понравится обилие однообразных эротических сцен. Но даже циничными их трудно назвать. Циника не жалко, а героя - жалко. Он словно страдает расстройством пищеварения. Есть хочется и надо, но как поешь - стошнит. Голод борется с отвращением, сначала побеждает голод, потом долго главенствует отвращение к пище. У героя такое же с женщинами, и даже трудно выбрать, кому сочувствовать, многочисленным дамам или герою, так уж ему дурно после близости. "Все девушки - волшебные двери в помойку". Зачем этих сцен так много? Главный герой - взрослый, зрелый человек, с серьёзным, трагическим даже мировосприятием. Может, сказались какие-то комплексы автора. А возможно, авторский замысел таков: главный герой не может быть слишком положительным. Он служит Правде, практически Богу, и, если убрать из романа "неправильную" личную жизнь героя и подростковую жестокость к близким, получится образ неживой, скучноватый. Не человек, а Ангел мести и печали. Человеческие недостатки оттеняют и на своём фоне возвышают служение героя. Да и коррелируют со страстями тех людей, чьи тайны он расследует. У героя кроме силы, данной Правдой, есть и человеческое, слишком человеческое. Следовательно, люди, в жизнь которых он проникает, ему понятны. И ещё одно: герой тратит уйму времени на унылые сексуальные похождения, чтобы почувствовать себя молодым и от смерти максимально удалённым. Девушка "завораживает всех и не принадлежит обыкновенной жизни На неё боишься поднять глаза, она не ест, не спит, а если и спит, то как-то по-другомуИ вот когда эта девушка обрушивается на тебя, слова её обращены к тебе возникает это ощущение, что смешно назвать радостью, это твоя свершившаяся жизнь, бессмертие; ты идёшь рядом с ней - и не веришь, и, значит, всё и другое, что поменьше, может сбыться (типа коммунизма или олимпийского золота) И чуял я это раза полтора, а скольких потом пытался провести по этим же рельсам расслышать отголоски того, что нельзя вернуть". Но герой пытается "вернуть", а выходит: "Она неожиданными дикими пожарными скачками, грохая каблуками, пометалась, готовя премьеру: долой свет - оставив особую лампу в розовом коконе, ткнула в музыку, утихомирив до нужного звука какое-то унитазное журчанье и запорные охи.– Сидишь? Закрой глаза. Ты должен оставаться на месте, - она предполагала, что это от меня потребует нечеловеческих усилий; посидела молчком, председатель совета молодых педагогов города Москвы, и, глядя только на меня, вслепую дрожаще расстегнула молнию на розовой косметической сумке и с большим баллончиком с белой крышкой вдруг поползла ко мне, в своих глазах становясь кошкой" Простив роману наплывы стилистической небрежности и поведенческие особенности героя, можно сказать о главном. В основе книги - документальное расследование убийства, произошедшего на Большом Каменном мосту 3 amp;#8239;июня 1943 amp;#8239;года. Пятнадцатилетний сын наркома авиапромышленности Шахурина застрелил одноклассницу, дочь дипломата Уманского, накануне её отлёта вместе с родителями в Мексику. Из ревности, не хотел расставаться с возлюбленной? А потом застрелился сам. Или на мосту был кто-то третий и подростков убили? Расследование реальное, проведённое Александром Тереховым. Он мог написать просто очень интересную документальную повесть о "деле волчат". Но обрамил документальное в метафизическую канву, и получился роман. Документ приобрёл сверхсмысл. Главный герой выхватывает забытые, похороненные факты из лап забвения, воскрешая прошлое в памяти, в сознании живущих, преодолевая сопротивление тёмных сил, стремящихся похоронить истину, убирая свидетелей. Это метафизическая борьба, свидетели умирают своей смертью, по законам природы. Помимо документального сюжета, и самого по себе очень интересного, философский пласт романа глубоко трогает, ибо касается каждого: все мы смертны, и невозможно не сопереживать тому, кто ощущает это с особой ясностью восприятия. Не всем дана эта яркость боли, большую часть жизни мы проводим как под наркозом, не осознавая близость смерти. "Ничего больше не будет. Всё сгниёт, как трава. Но это невозможно показалось совместить с существованием рядом родной, потной, пахучей макушки моей дочери. Я оказался не готов к небытию навсегда В юности предохранительной подушкой впереди лежала неизведанная земля "ты ещё молодой" ты поднялся на следующую гору и вдруг увидел впереди чёрное море; нет, вон там, впереди, ещё есть горы, поменьше, но моря, к которому ты идёшь, они не закроют больше никогда. Я отмечал в себе: я всё равно не готов, что мой сын умрёт, что его старческое лицо появится в фотографическом овале, а потом крест завалится и могилы распашут. Я не готов принять появление каких-то новых мальчиков, дождавшихся очереди жить. Я не хочу других мальчиков, других стариков, другой весны, кроме моей, нашей Любую радость начала протыкать смерть Мёртвых и вовсе нет Их большинство, но им нечем сказать Никто не слышит этот подземный стон великого;Рукопожатие; становится крепче
СОБЫТИЕ
С 7 по 11 сентября в Варне с большим успехом состоялись творческие встречи в рамках гуманитарного проекта "СловОбраз", организованного мэрией города при содействии посольства Болгарии в Российской Федерации. На специальном вечере, состоявшемся в арт-салоне "Радио Варна", было представлено приложение к "ЛГ", посвящённое болгарской литературе, культуре и философии, - "Рукопожатие". Первый заместитель главного редактора "ЛГ" Леонид Колпаков рассказал о перспективах приложения и отметил, что "Рукопожатие", звучащее на братском языке как "Рукотискане", становится всё крепче по причине никогда не угасавшего в России интереса ко всем пластам мощной болгарской литературы, а также побратимству Южного административного округа Москвы и Варны.
Председатель Варненского отделения Союза болгарских писателей и председатель Постоянной комиссии по культуре городского совета Панко Анчев представил литературно-художественный журнал "Простор" с новыми переводами стихов и прозы российских писателей.
В старинном изящном здании на берегу моря прошёл музыкальный вечер - шестнадцатилетний лауреат международных и всероссийских конкурсов Сергей Нештапов вместе с аккомпаниатором Ларисой Отченашевой представили целую коллекцию русских песен и романсов. Чистым, гибким, излучающим неподдельную красоту и обаяние назвала голос молодого исполнителя солистка оперно-филармонического театра города Варны Даниела Иванова-Димова, также принявшая участие в музыкальной программе.
В уютном зале городской художественной галереи звучала литургия Святого Иоанна Златоуста в исполнении сводного хора болгарских певцов (дирижёр Валентин Кубратов, хормейстер Димитр Фурнаджиев). Песни на стихи Надежды Кондаковой и Олега Чухнова исполнил под гитару болгарский поэт и переводчик, активный участник проекта "СловОбраз" Владимир Стоянов.Пронзительным двуязычным аккордом прозвучали стихи московской поэтессы Анастасии Ермаковой на её творческом вечере. Соавтором-переводчиком выступил один из старейших писателей Болгарии Тихомир Йорданов, признавший, что русская литература не может угаснуть, пока пишутся такие добрые и одновременно тревожные стихи.
Заместитель префекта Южного административного округа Москвы Сергей Бородачёв подтвердил, что ответный визит деятелей культуры Варны состоится в октябре, и, не раскрывая всех карт, пообещал болгарским гостям интересную программу. Соб. инф.Иркутск собирает поэтов
ФОРУМ
Крупнейший сибирский фестиваль поэзии прошёл в девятый раз
Фестиваль поэзии на Байкале имеет давнюю (по нынешним меркам) историю. Его зачинатель - ныне покойный Анатолий Кобенков, чьи стихи хорошо известны по всей стране. Казалось бы, с уходом главного организатора идея фестиваля почила в бозе. В 2008 году он не состоялся. Но поэты Иркутска нашли в себе силы и не дали ему погибнуть. Оглядываясь на прошедшие годы, отметим, что фестиваль поэзии на Байкале собирает под свои своды поэтов первой величины.
И в этом году немало интереснейших поэтов посетили прибайкальских жителей. Среди них Александр Кабанов, Алексей Остудин, Максим Амелин, Сергей Корычев, Олег Медведев Стоит отметить, что впервые на фестиваль были приглашены не только поэты, но и барды.
Слово доходило к иркутянам и через специально выпущенную к знаменательному событию газету "Иркутск литературный". В интервью этому изданию Максим Амелин заявил, что "иркутский фестиваль самый приличный из многих. Если им всерьёз заниматься, то он может стать по-настоящему международным".
Программа оказалась весьма интересной и насыщенной. По приезде участников состоялось торжественное открытие фестиваля в иркутской библиотеке. Затем гостей отправили в соседний город Шелехов и лишь после выступления в нём дали им отдохнуть. Побывали гости и на берегу Ангары у памятника Александру III, где провели автограф-сессию для иркутян и жителей близлежащих городов. Те сетовали на то, что приехали видные поэты без собственных сборников стихотворений. Именно поэтому расписываться мэтрам пришлось в основном на альманахе "Иркутское время", в который организаторы включили и произведения некоторых приглашённых гостей.
Гости в дальнейшем разделились. Поэты направили свои стопы в драматический театр на поэтический концерт, барды же поехали на концерт авторской песни в Ангарск. Затем те и другие поменяли места дислокации. На сей раз путь поэтов лежал в Ангарск, барды же давали концерт в иркутской филармонии.
В Областной библиотеке им. Молчанова-Сибирского состоялась дискуссия "Поэзия XXI века. В поисках языка", в арт-галерее Иркутска - вечер памяти организатора фестиваля Анатолия Кобенкова, совпавший с вечером памяти безвременно ушедшего в эти дни Геннадия Сапронова, известного иркутского издателя, выпускавшего книги Льва Аннинского, Виктора Астафьева, Евгения Носова, Валентина Распутина и других классиков современности.