Литературная Газета 6447 (№ 4 2014)

Коллектив авторов

Тремя залами экспозиция членится на три темы. Некий круг очерчивается в первом – импрессионизм в начальном периоде творчества и в последних работах скульптора; центральный зал – портретная галерея (М. Лермонтов, А. Белый, А. Ремизов, А. Толстой, А. Гунст, В. Иванов, В. Эрн, Л. Толстой); в финале – философский разговор о времени в пространстве. Поразителен портрет Андрея Белого (1907), который, по словам автора, она делала «на стихи и статьи»: стиснутый напором встречного ослепляющего вихря поэт непокорён, он стремительно летит... Мраморная композиция «Пленники» (1908) выхватывает образы матери и двух её сыновей – каждый персонаж погружён в свои мысли, но объединяет их общая эмоциональная сила.

«Берёзка» (1927) – последнее произведение, эпилог творчества мастера. Изящная бронзовая статуэтка вытянутой вертикалью своей выражает стоический образ «всем ветрам назло». Этот

щемящий романтизм иллюстрирует кредо художницы: «Искусство – это подвиг, и тут нужно всё забыть, всё отдать…»

Выставка работает до 30 марта

Теги: Анна Голубкина , скульптура

«Кант». О критике чистого разума

Театр Маяковского, постановка Миндаугаса Карбаускиса, в ролях народный артист России М. Филиппов, народный артист России А. Лобоцкий, Ю. Соломатина, народный артист России И. Костолевский, заслуженный артист России А. Андриенко, заслуженный артист России В. Запорожский, заслуженный артист России Ю. Коренев, В. Панфилова, народная артистка России С. Немоляева, Н. Гаджиев.

Сначала коротко о сюжете спектакля. Иммануил Кант обедает с несколькими избранными знакомыми; появляется милая молодая девушка с просьбой об автографе на томе "Критики чистого разума". И начинается доведённая порой до абсурда прекрасная лингвистическая, семантическая игра (пьеса переводная, так что не могу не выразить своё восхищение тонкостью смысловых оттенков переводчику), напомнившая Безумное чаепитие из «Алисы в Стране чудес»: застолье с переменой мест и игры со словами; часы, правда, не в чайнике, а в виде ходиков, эдакое наглядное пособие к рассуждениям о времени; якобы бестолковая девица, которая, по сути, задаёт правильные вопросы[?]

Полтора часа первого действия проходят незаметно в круговерти (в буквальном смысле этого слова) застолья и пинг-понга абсурдистскими остротами, с весьма украшающей сцену вставкой эпизода о сёстрах-пиетистках; второе же действие мне показалось затянутым, мужской разговор при свечах при всей своей важности для содержания постановки распадается на отдельные кусочки смальты и отказывается собираться в цельную картину, пропала склейка в виде шотландской псевдоплемянницы, а беседа ради беседы, сколь остроумной она бы ни была, всё же не должна перегружать театральное представление.

Теперь о жанре постановки, «о критике чистого разума». Кантовская гносеология, чистый, внеопытный разум критикуется по делу и тонко высмеивается: инструментом насмешки служит и образ философа, которого мы видим не изрекающим истины учёным, а тихим, мягким человеком, не всегда способным сообразить, чего от него хотят; и настойчивое вмешательство материального приземлённого мира в высокие суждения, для примера приведу вышеупомянутую пару: понятие времени - сломанные настенные часы; иллюстрация для тезиса «Без чувственности ни один предмет не был бы нам дан» – шуточки «ниже пояса», в частности, в эпизоде с петухом…

И о погоде.

Для спектакля выстроили мини-зал на сцене (довольно распространённый ныне приём), под такое решение подводится концептуальная база. Дескать, алая шестигранная аудитория амфитеатром – это и аллюзия на преподавательскую деятельность Канта, и предложение зрителям почувствовать себя студентами, внимающими лекторам в центре, и отсыл к эзотерическим символам.

Объяснение можно найти чему угодно, но выглядит такое уменьшение зрительного зала не слишком достойно: во-первых, как неуверенность в успехе постановки, а во-вторых, как создание искусственного аншлага; и эти два мотива тесно связаны.

Временная ли это мера (спектакль должен переехать в филиал театра), как на новом месте будет организовано пространство, принудят ли зрителей к ажиотажу малым количеством мест – будет видно.

Теги: Кант , Театр Маяковского

Наследники по прямой?

Этот материал ждал своего часа около полутора лет и вот наконец дождался. И несмотря на то что ряд событий, произошедших с тех пор, всё же несколько поменял менталитет масс, основная тенденция, к сожалению, осталась, и обсудить ситуацию с читателями "ЛГ" мне представляется любопытным.

Дело

было в конце лета позапрошлого года. Накануне закончились Олимпийские игры в Лондоне, и я ехал на работу, восторженно вспоминая подробности волейбольного финала со сборной Бразилии. В машине, как обычно в фоновом режиме, работала какая-то Fm-радиостанция, и я вдруг услышал, что началось очередное ток-шоу с радиослушателями. Как всегда, накачивая «позитивчик» агрессивно-бодрыми голосами, журналисты, собравшиеся в студии, стали обсуждать церемонию закрытия Олимпиады. Раздавались благоговейные «охи» и «ахи» по поводу того, как это было круто, какие средства потрачены, как всё организовано и, главное, какие замечательные артисты были задействованы. (Справедливости ради надо заметить, что меня хватило ровно на двадцать минут просмотра церемонии закрытия - отвратительный звук прямой трансляции и вышедшие из формы и в тираж звезды, типа Spice girls, как-то совсем не вдохновляли.) И тут вдруг прозвучал сакраментальный вопрос, ради которого, собственно, и была затеяна вся эта радийная тусовка, – вот скоро и у нас в России будет Олимпиада, и что мы, сирые и убогие, можем предложить просвещённому Западу? Вывод был ошеломляющим и неутешительным – ничего. Ну нет в современной России ничего, что могло бы достойно представить страну на международной арене. Логика была примерно следующая – ну кого из русских сегодня знают на Западе? Ну, в музыке – Нетребко и Хворостовского, в литературе – Толстого и Достоевского, а больше никого и нет. Ни в кино, ни тем более в живописи и в поэзии. Так что опозоримся мы с Олимпиадой, поскольку против Энни Леннокс и Джорджа Майкла Стас Михайлов и Ваенга никак не тянут. И главный вопрос слушателям – а как вы думаете, что мы можем предложить миру на церемониях сочинской Олимпиады?

И тут я настолько проникся праведным гневом и возмущением, что остановился и впервые в жизни позвонил в эфир. Ладно бы невежественный и хамоватый радийный «офисный планктон» – к нему мы уже как-то привыкли[?] Но меня потрясли радиослушатели – они практически были согласны с ведущими, только один из них робко вспомнил о «Снежном шоу» Полунина, и «акулы эфира» снисходительно приняли эту жертву. В студию я, естественно, не дозвонился, а жаль. Иначе ребята услышали бы много интересного. Например, что к подобным программам нормальные профессионалы либо хорошо готовятся, либо приглашают компетентных экспертов.

И тогда для них не было бы новостью то, что сегодня во всём мире один из самых востребованных драматургов – Антон Павлович Чехов. Что кроме Толстого и Достоевского не меньше знают, допустим, Набокова, а «Мастер и Маргарита» Булгакова – это несбыточная мечта многих ведущих мировых кинорежиссёров. Что Рахманинов и Чайковский – одни из самых исполняемых в мире композиторов, а «Ромео и Джульетта» Прокофьева – самый популярный в мире балет. Что русских артистов можно найти в любом цирке мира, в том числе и в лучшем из них, в «Дю Солей». О балете, думаю, говорить излишне – в Европе билеты на спектакли Большого и Мариинского театров раскупаются за полгода в течение нескольких часов. Что музыка – это не только низкопробная попса, звучащая в российском эфире, но и масса других жанров, где сохранились богатейшие традиции и где нам есть что сказать. Например, одна только хоровая музыка чего стоит – это и прекрасные светские и духовные сочинения, не говоря уже о народных хорах. Выйдет, скажем, любой казачий хор с оркестром и танцорами и «порвёт» любой зал в любой стране. Что же говорить об Ансамбле песни и пляски имени Александрова или хорах Минина или имени Пятницкого. Ну или как версия «лайт» – хор Турецкого. В области симфонической музыки – практически неограниченный выбор – от ярчайших солистов любого возраста, пола и музыкальной специализации (фортепиано, духовые, струнные инструменты) до оркестров любого состава – примеры предлагаю читателям выбрать самостоятельно и на свой вкус. Это же относится и к представителям вокальных жанров – не зря же у нас ни один серьёзный международный конкурс не обходится без призовых мест. Даже в джазе, который исходно не является «нашим» видом, выражаясь олимпийским языком, у русских музыкантов очень приличные позиции в мире. Да и в традиционной эстраде, судя по последнему «Голосу», наши ребята не ударили бы в грязь лицом – правда, о них наши горе-критики в то время ещё не знали. Самые интересные же вещи лежат, конечно, на смешении жанров. Например, можно было бы сделать какую-нибудь виртуозную пьесу, типа «Полёта шмеля» Римского-Корсакова, допустим, на балалайке с электронным или симфоническим оркестром – это всегда слушается очень эффектно.