Литературные воспоминания
Шрифт:
тогда слабо изучено, а бесновавшаяся царская цензура во множестве случаев
настаивала даже и на прямой фальсификации пушкинских текстов.
Самостоятельные работы Анненкова, так или иначе связанные с изданием
сочинений Пушкина; в частности его очерк «Литературная тяжба», сохранили
известный познавательный интерес до наших дней.
Менее плодотворной была очерково-беллетристическая и критическая
деятельность Анненкова. В 1847—1848 годах он напечатал в «Современнике»
рассказ
провинции» («Современник», 1849—1851) в то глухое время обратили на себя
внимание свежестью отдельных зарисовок из провинциального быта, но долго не
задерживались в памяти читателей.
Следует иметь в виду, что под давлением правительственной реакции,
растянуршейся на семилетие, вплоть до смерти Николая I, самый тон
литературной жизни, уровень литературы и критики вообще серьезно понизились, а это открыло сравнительно широкий простор для влияния всякого рода
полуталантов, мертворожденных теорий и половинчатых истин.
Наиболее известные критики тех лет — А. В. Дружинин, Аполлон
Григорьев, С. С. Дудышкин, а за ними и П. В. Анненков — исповедуют в разных
видах в сущности одну и ту же безжизненную теорию «чистого искусства».
Откровенно эстетский взгляд на литературу Анненков выразил в таких
своих статьях «программного» характера, как «О мысли в произведениях изящной
словесности» (1855) и «Старая и новая критика» (1856). И в той и в другой статье
10
Анненков, порывая с коренными положениями критики Белинского, отстаивал
как единственную основу искусства чистое «созерцание жизни», без каких бы то
ни было «посредников», то есть без участия в художественном творчестве
аналитической работы мысли, убеждений писателя, его общественных идеалов.
Эти положения, направленные против основ материалистической эстетики
Белинского и Чернышевского, Анненков пытался развить и применить,
анализируя творчество Тургенева, Толстого, Аксакова, Писемского, и, конечно, терпел неудачу. Его анализ, как правило, приобретал формальный, мелочный
характер, интересный частностями, отдельными наблюдениями, но
несостоятельный как целое в силу безжизненной концепции.
Н. А. Добролюбов не раз зло высмеивал Анненкова-критика за мелочность
и формализм анализа, прикрытые архитуманной фразеологией. Например, в
начале статьи «Когда же придет настоящий день?», не называя Анненкова по
имени, он почти дословно цитирует место из его статьи «Наше общество в
«Дворянском гнезде» Тургенева» насчет «тончайших поэтических оттенков
жизни... острого психического анализа..» понимания невидимых струй и течений
общественной
краснобайства.
Н. Г. Чернышевский положительно отзывался об историко-литературных
работах Анненкова, но его эстетские статьи, его попытки вкупе с Дружининым
преодолеть «неудовлетворительность понятий Белинского» он считал жалким
эпигонством.
Познакомившись с «программной» статьей Анненкова «О значении
художественных произведений для общества» (в дальнейшем «Старая и новая
критика»), Щедрин писал в письме к Дружинину в 1856 году:
«Возвращаю Вам 4 № «Русского вестника»; там есть статья Анненкова,
которая Вам будет очень приятна, потому что она заключает в себе теорию
сошествия святого духа». И в статье 1856 года о стихотворениях Кольцова
Щедрин посчитал необходимым резко и прямо ответить Анненкову, не называя
его по имени, на его «теорию сошествия святого духа» — на реакционно-
идеалистическую трактовку им проблем художественности и народности.
В дальнейшем Анненков уже не печатал подобных программных»
высказываний. В годы демократического подъема он пытался писать статьи в
духе ранее отвергаемой им «социяльной» критики «Литературный тип слабого
человека...», по поводу «Аси» Тургенева, 1858, «Деловой роман в нашей
литературе», по поводу «Тысячи душ» А. Писемского, 1859, и другие). Но
лавирование, эклектизм, а главное, безжизненность трусливой либеральной
мысли, узость взгляда делали малоинтересными и эти критические опыты
Анненкова.
С поражением царизма в Крымской войне и смертью Николая I
активизируется либеральное движение, являвшееся симптомом нараставшего
демократического подъема. В дошедшей до нас переписке с Тургеневым, беседах
с Герценом и Огаревым, следы которых остались в их письмах, наконец в своих
критических статьях этих лет Анненков славословит даже и явно половинчатые
шаги самодержавия, направленные к «обновлению» русской жизни, к
11
освобождению крестьян. Он в восторге от планов и работы редакционных
комиссий, в которых заседают его светские и либеральные друзья —
«петербургские прогрессисты». Ему кажется, что близится к исполнению дело, о
котором всю жизнь мечтал Белинский.
В статье «Литературный тип слабого человека...» Анненков прямо берет под
защиту либерально настроенную дворянскую интеллигенцию, страдавшую
робостью и непоследовательностью в общественном деле. По мнению Анненкова, это не «отжившее», как думали революционные демократы, а «единственно