Литературный призрак
Шрифт:
Мама моргает.
— Мама, ты помнишь, как танцевала с папой в гостиной?
Я убеждаю себя, что она заслушалась тем, как барабанит дождь по подоконнику. Мы смотрим, как разлетаются брызги — подобно искрам бенгальских огней, пока не возвращается медсестра.
Мимо дома Лис О'Мойне едет отец Уолли на своем трицикле, сутана развевается за спиной. Я наблюдаю за тем, как он увеличивается, приближаясь, и ловлю себя на том, что рассчитываю матрицу параллакса. Мы машем друг другу. Лайам пока сосредоточен на своем занятии,
— С добрым вас утром, Мо, Лайам! Слава богу, шторм пережили. Твой синяк гораздо меньше, Мо. Я заезжал в «Игаган» посмотреть, нельзя ли спасти моего слона, Джон сказал, что вы тут. Прекрасное место, здесь раньше видали дельфинов. Клюет рыбка, Лайам?
— Пока нет. Еще не проголодалась, наверно.
— Присаживайтесь на одеяло, отец Уолли. У меня есть термос с чаем и термос с кофе.
— От чайку не откажусь, спасибо, Мо. Кофе хорош для тела, а чай — напиток для души.
— Я недавно прочел, — говорит Лайам, — что секрет чая открыли совершенно случайно, на кораблях, которые шли из Индии. Путь был долгий, в трюмах было слишком жарко, и в ящиках началась ферментация зеленых листьев. Так что, когда то ли в Бристоле, то ли в Дублине, то ли в Гавре ящики открыли, они обнаружили то, что сейчас мы называем чаем. Но в первый раз это произошло по недосмотру.
— Я и не знал, — говорит отец Уолли, — На свете происходит столько интересного. И в основном по недосмотру.
— Я оставлю вас с мамой, отец Уолли, а сам пройду чуть подальше. Мне кажется, чайки распугали здесь всю рыбу.
— Сам Иисус питал слабость к рыбалке.
После налета на квартиру этажом выше стало ясно: я должна срочно уехать. Хью пытался разубедить меня, говорил, что это случайное совпадение, что я реагирую неадекватно. Но я-то прекрасно понимала, что подвергаю его риску, и он понимал, что я права. Мы говорили шепотом, пока я укладывала чемодан. Я решила, что бежать из Гонконга на самолете слишком опасно. Хью отвез меня в большой отель рядом с его работой, и я попрощалась со своим другом, единственным к востоку от Женевского озера. Я зарегистрировалась под своим настоящим именем, взяла такси и перебралась в другой отель, где зарегистрировалась по фальшивому паспорту.
На следующий день я довела дело до конца. В турагентстве при гостинице оформила визу в Китай и купила билеты на поезд до Пекина — целое купе. Девочкой я мечтала отправиться в далекое путешествие. Теперь я мечтала, чтобы оно поскорее закончилось.
Завтра Азия проглотит меня, как кит Иону.
Мы сидим с отцом Уолли, пьем чай, смотрим, как в сторонке Лайам ловит рыбу. К северу на полуострове возвышается гора Габриэль.
— Славный у тебя парнишка, — говорит отец Уолли. — Твои родители гордились бы им.
— Вы знаете, отец
— По-твоему, он похож на жертву?
Лайам, Лайам, все его шесть футов — это от Джона и от меня.
«Святой Фахтна» направляется к Балтимору. Я стараюсь не смотреть в его сторону.
81
На самом деле 34 %. Что-то автора (или героиню) опять клинит на числе 26 (см. сноску 78).
— Угощайтесь печеньем, отец Уолли.
— С удовольствием, спасибо. Помнишь день, когда родился Лайам?
— Как раз сегодня утром вспоминала. Смешно это было!
— Мне доводилось крестить уродливых младенцев, Мо, но чтобы такого!..
Мы смеемся.
— Как жаль, что Джон не видит его сейчас, — говорю я.
— Джон видит лучше многих зрячих. Он хоть и законченный безбожник и скользкий как угорь, когда играет защиту Пирца—Уфимцева, но терпение у него как у Иова.
— Ему больше повезло с друзьями, чем Иову.
— Чем больше у человека оснований для жалоб, тем меньше он жалуется.
— Джон говорит, что для слепого жалость к себе — первый шаг к отчаянию.
— Это так. Послушай, Мо…
Отец Уолли хочет что-то сказать, но медлит. Я жду, глядя, как плывет целая флотилия тупиков. На другом берегу бухты сушатся простыни, развеваясь на ветру. Ловлю себя на том, что занялась расчетом: сколько времени понадобится ракете с модулем «Красп», чтобы определить оптимальную точку атаки. Тридцать наносекунд. А через восемь секунд склон холма превратится в облако пламени.
— Послушай, Мо, — продолжает отец Уолли, — Джон ничего мне не говорил. Что уже говорит о многом. И потом, люди год целый передавали посылки от тебя Джону и от Джона тебе. На каждый роток не накинешь платок. У тебя проблемы, Мо?
— Я не могу сказать вам, отец Уолли. Хотела бы, но не могу. Я даже не могу сказать, почему не могу.
— Мо, я вовсе не хочу выведывать твои секреты. Я только хотел сказать: ты наша, Мо. Мы своих в беде не бросаем.
Я не успела ничего ответить: тишину вспорол рев двигателя, овцы бросились врассыпную. В небе пронесся истребитель курсом на север. Лайам возвращается к нам.
— Дьявольская машина! — ворчит отец Уолли. — Разлетались в последнее время. Восстановлен старый военный полигон на Медвежьем острове. Ирландский тигр набирает мощь. Когда наконец мы поумнеем? Ирландия — и военная мощь. Каждая сама по себе хороша, но соедини их вместе, и все пойдет кувырком. Это все равно что… все равно что…
— Соединить молоко и уксус, — подсказывает Лайам.
— Скоро, глядишь, нам понадобятся собственные спутники, а там и собственные ядерные бомбы!