Литературный призрак
Шрифт:
— Родной, до эфира пять секунд! Пять, четыре, три, два, один…
— Добро пожаловать к нам в «Ночной поезд», на частоте девяносто семь целых и восемь десятых мегагерц. Вы слушаете шоу Бэта Сегундо: джаз, рок, блюз скрасят вам эту ночь до тех пор, пока запропастившееся солнце не выйдет на старт нового дня. Последним брильянтом, сверкнувшим в пыли наших будней, была композиция Чета Бейкера «Мне и не приходило в голову» [89] , а чуть раньше ваш слух услаждал тенор-саксофонист Сатору Сонада, который две недели назад уже был у нас в гостях со своим хитом «Сакура, сакура», о чем нашим постоянным слушателям
89
О композиции см. с. 53. Чет Бейкер исполнил ее в 1959 г. (альбом «Chet»). Кстати, барабанивший на этой записи Конни Кэй играл и на альбоме Вэна Моррисона «Astral Weeks» (см. с. 467).
90
Грэм Парсонс (Ингрэм Сесил Коннор III, 1946–1973) — один из основоположников кантри-рока, играл в группах The Byrdsи The Flying Burrito Brothers.Эммилу Харрис (p. 1947) — кантри-певица, автор-исполнитель. «In My Hour of Darkness» — заключительная песня с альбома «Grievous Angel», записанного Парсонсом и Харрис летом 1973 г. и выпущенного в январе 1974-го, уже после смерти Парсонса.
— Добрый вечер, мистер Сегундо! Меня зовут Луиза Рей, я звоню, чтобы…
— Ого-го-го! Секундочку! Луиза Рей? Та самая? Писательница?
— Пара умеренно популярных книжек, только и всего…
— Миссис Рей! Ваш «Эрмитаж» — самый потрясающий «документальный» роман со времен «Хладнокровного убийства» Трумена Капоте [91] . Блестящий психологический анализ реального преступления! Мы с бывшей женой редко сходимся во мнениях, но тут они полностью совпали. Правда ли, что петербургская мафия вам угрожала?
91
Вышедший в 1966 г. роман Трумена Капоте (1924–1984) о немотивированном убийстве канзасской семьи двумя юными психопатами.
— Да, это правда. Но я никак не могу допустить, чтобы вы сравнивали мою писанину с шедевром Трумена.
— Миссис Рей, все знают, что вы завзятая поклонница Нью-Йорка. Вы даже не представляете, как мне приятно, что вы слушаете шоу Бэта Сегундо!
— Обычно когда вы в эфире, Бэт, я уже сплю, но сегодня одолела бессонница.
— Что ж, это печальное для вас обстоятельство обернулось большой удачей для ночных портье, таксистов, официантов, охранников, для всех нас, обитателей большого города, которые выходят на работу или охоту с одиннадцати до семи по ночам. Итак, эфир принадлежит вам, миссис Рей.
— Мне кажется, Бэт, вы слишком сурово относитесь к тем вашим собеседникам, которые отличаются некоторой эксцентричностью.
— Типа Говарда, например?
— Да, именно. Вы недооцениваете их. Вирусы в орешках кешью, органы чувств у деревьев, предстоящее столкновение Земли с кометой, диверсанты под маской водителей автобусов, на ходу обменивающиеся секретной информацией… Говард и ему подобные рассказывают вам сны, которые видит большой город по ночам, а утром забывает. И делают они это гораздо правдивей, чем я.
— Но вы — писатель. А они — сумасшедшие.
— Сумасшедший — тот же писатель, Бэт, только не он высказывается через образы, а образы высказываются через него.
— Далеко не все сумасшедшие — писатели, миссис Рей, уж поверьте мне.
— Зато многие писатели — сумасшедшие, Бэт, уж поверьте мне. Мир человека состоит не из людей, а из историй. И нельзя винить человека в том, что та или иная история выбрала его, чтобы поведать о себе. А в ваших руках, Бэт, канал, через который истории могут найти выход. Потому я и настроилась на вашу волну. Вот все, что я хотела сказать.
— Я приму ваши слова к сведению, миссис Рей. А если вы захотите прийти к нам в гости, считайте, что билет на «Ночной поезд» в ваших руках. Мы выделим вам королевский вагон.
— С удовольствием, Бэт. До свидания.
— На часах три сорок три, ночь. На термометре четырнадцать градусов по Фаренгейту. Холодно. Синоптики предрекают, что холода продлятся до пятницы, поэтому, выходя из дома, закутайтесь потеплее. Снежинки атакуют окно моего купе. Вы только что прослушали композицию Тома Уэйтса, которую медсестры ночной смены из больницы Милосердия Девы Марии попросили исполнить для своего пациента Гарри Зовнала. Я обращаюсь к Гарри, который слушает нас, наверное, укрывшись одеялом. Гарри, снимайте наушники и засыпайте, завтра у вас операция. Впереди у нас замечательная троица — Нил Янг, Боб Дилан и Барбра Стрейзанд. Но прежде послушаем еще один звонок. Добро пожаловать в «Ночной поезд», проводник Бэт Сегундо приветствует вас.
— Спасибо, Бэт. Я рад, что дозвонился.
— Я тоже рад. Представьтесь, пожалуйста.
— Я смотритель зверинца.
— Смотритель зверинца? Нам впервые звонит смотритель зверинца, если мне память не изменяет. Какого зоопарка, нью-йоркского?
— Специфика работы такова, что приходится колесить по всему миру.
— Вы, так сказать, независимый смотритель? Без определенного места работы?
— Никогда не применял к себе таких формулировок. Пожалуй, вы правы.
— На кого вы работали в последний раз?
— К сожалению, по правилам, я должен избавляться от прежнего хозяина.
— Так-так… Значит, вы увольняете начальника к чертовой матери?
— Совершенно верно.
— Такой подход может в корне изменить положение на рынке труда. Слушай внимательно, Карлотта, и трепещи, тебя это тоже касается. Кто вы?
— Смотритель зверинца.
— Я понял. Я спрашиваю ваше имя.
— Я обхожусь без имени, Бэт.
— Обычно мы обращаемся к нашим слушателям по имени. Если не хотите называть настоящее имя, придумайте.
— Я не умею придумывать.
— И как оно, жить без имени? Возникают проблемы?
— Пока никаких.
— Но должен же я вас как-то называть, дружище. Что написано на вашей кредитной карте?
— У меня нет кредитной карты, Бэт.
— Так-так… Ну что ж, тогда буду вас называть «Смотритель». Коротко и ясно. Вы слышите нас, миссис Рей? И каков ваш вклад в «глас народа» этой ночью, уважаемый Смотритель?
— Я хочу задать вопрос. По правилам, я обязан отчитываться в своих действиях.
— Задавайте ваш вопрос, Смотритель.
— По каким законам вы трактуете законы?
— Это занятие, как известно, монополизировали юристы.
— Я имею в виду внутренние законы.
— Э-э-э… Уточните вопрос.
— Я имею в виду внутренние законы, которые предписывают, как вести себя в предлагаемых обстоятельствах. Принципы, иным словом.
— Принципы? Ну конечно, у всех у нас есть принципы. За исключением политиков, медиамагнатов, угрей-альбиносов, моей бывшей жены и нескольких радиослушателей, которые не дают нам покоя.