Литерный эшелон
Шрифт:
– Куда отходить будете?.. – спросил кавторанг, после печальных улыбок.
– Еще не думал… – соврал Андрей. – А вы куда?..
– Тоже не думали, – ответно солгал моряк, и тут же поправился. – Но склоняюсь я к Севастополю. Все же город русских моряков… А ваш город каков?..
Аккум, – пронеслось в голове. Но вместо этого Андрей широко улыбнулся и ответил:
– Москвич я…
Моряк стал серьезней египетского сфинкса. Сказал:
– Вы это прекращайте…
И печальный зашагал через нарождающуюся метель.
А ближе к вечеру пришла весть, что Юзово захватили большевики. Правда их в ту же ночь выбили, но все дело было в том, что Юзово находилось в тылу у бронепоездов, и фронт в этих местах походил на незабвенный Тришкин кафтан.
Скоро пришел приказ по радио: бронепоездам отходить к Ростову или на Синельниково в зависимости от ситуации. Можно было еще двигаться на юг, к Мариуполю, в уповании на то, что все обойдется, что Белая армия покатиться на север. Пустые надежды. Ах, как жаль, что вдоль побережья не построили рокадную железную дорогу – неужели только на корабли и полагались?..
Ведь Мариуполь – тупиковая станция. Там только бросать состав, уходить либо морем, либо пешим порядком. Нет, не годиться…
В приказе еще говорилось, чтоб при отходе портить стрелки, взрывать нефтяные склады, поджигать угольные.
На вторую часть приказа Андрей махнул рукой: все равно уже не проверят. И без того страна в ужасной разрухе. Декабрь – студеный, а паровозы стоят без топлива. Вода замерзала в котлах, разрывала трубки.
Они-то уйдут… А людям здесь оставаться, жить, работать. Ремонтировать взорванное при отступлении…
Они-то уйдут… Но куда?..
Морской бронепоезд ушел в сторону Екатеринослава с намерением прорываться через «Махновию» к своим, в Крым.
Андрей дал гудок на прощание, и велел отправляться в иную сторону – к Ростову.
Но проехали всего один перегон, на станции у семафора встретили путейца, который спросил:
– Куда едете? На Ростов?..
Андрей кивнул.
– Ну-ну… К западу от Ростова уже пять бронепоездов стоит. Они туда приходят умирать. Ваш шестым будет. Вы теперь, Ваше Благородие, выражаясь грамматическими терминами: «время прошедшее»…
В иные времена иной бы командир устроил бы путейцу выволочку или вовсе бы смазал за такие речи наглецу по мордасам: и за «время прошедшее» и за вольности в обращении, и за «благородие» вместо «высокоблагородия». Но радости в словах железнодорожника тоже будто бы не звучало.
– Ну так чего грустишь, мил-человек?.. – подначил Андрей. – Беги красный флаг поднимать на станции. Небойсь у «времени будущем» зачтется?..
– Да ну их… Большевики обещали революцию и мир после нее… Ну и что теперь? В Европе война закончилась, а мы, дурачье, все воюем. Гражданская война она такая… Пока последний воюющий не умрет – она не закончится….
Путеец казался уставшим от всех, что выдавало в нем человека здравомыслящего.
– Так что, говоришь, – переспросил Андрей. – На Ростов путь закрыт?..
– Говорят так.
– А что еще говорят?..
– Говорят, лед станет на Дону и Буденный ударит. Возьмет Ростов…
«Волхв» и «вспомогач» набрали воды, поменялись местами и отправились назад, уже на запад. Большевиков еще не было, но и «добровольцев» – тоже. К тому же оказалось, что морской бронепоезд, уходя, разрушил выходную стрелку – выполнил-таки приказ…
Станция была совершенно пуста – в отсутствии власти все разошлись по домам. Данилин велел своим казакам найти хоть кого-то…
Надо было идти все же к Ростову, не слушать путейца.
В опустевшем здании станции Андрей почитал расписание поездов за 1917 год, взглянул на карту.
Сейчас они тут… Ветка на Синельниково перебита, на Ростов – забита… Вот ветка на юг, на Мариуполь… А это что такое?.. Андрей не поверил своим глазам: да что за леший…
Он достал из планшетки свою карту-трехверстовку, стал сверяться по ней… Ну конечно же: карта у него старинная, 1898 года издания… Да и ту с трудом достал: кому пришло бы в голову три года назад, что тут, в глубине империи будут вестись боевые действия…
Прежний хозяин карту правил: перышком провел линию от Волновахи к западу, к ветке из Харькова в Крым. Андрей счел это помаркой, поставленной по неаккуратности. Но нет же! Об этом свидетельствовала большая карта в зале ожидания. Волноваха была узловой станцией – с нее тоже вела тоненькая веточка на запад. Неужели спасены?
Андрей заспешил к бронепоезду. На перроне ему встретились казаки. Они так никого и не нашли, но это было уже совсем неважно. Впрочем нет, кого-то-то они все же нашли…
– Ваше Высокоблагородие! Господин Андрей Михайлович! Не откажите! Дозвольте лошадок забрать?..
– Каких еще лошадок?..
Оказалось, что между пакгаузами нашли брошенный состав с лошадьми. Видно везли на фронт, да недовезли. А дострелить – рука не поднялась. Двенадцать вагонов, если в каждом по четыре лошадки – так на весь экипаж хватит, включая машинистов, да еще и останется.
– Делайте, что хотите… Но ждать не буду…
Пришлось все же немного вернуться назад, съехать на едва заметную боковую ветку, но скоро состав вышел на магистраль, и мчался к югу хоть и не на всех парах, но довольно быстро.
Андрей ехал в будке паровоза, смотрел вперед, думал, вспоминал разговор с путейцем…
Какой год он на войне? Начал в четырнадцатом, а сейчас уже двадцатый… Конечно, не все время был на фронте, наоборот, самый беспокойный, семнадцатый провел дома, с семьей. Почти целый год…
Но все же шестой год войны. Российская империя постоянно воевала, но последние кампании были короткими. Андрей принялся вспоминать курс истории: последняя русско-турецкая война была менее года, полтора года – русско-японская…