Литерный эшелон
Шрифт:
Вот пролетела не то птица, не то жук, за которого любой земной натуралист отдал бы половину своей жизни.
Да только вот беда – не дотянуться до нее никак… Впрочем…
Андрей осторожно коснулся рукой поверхности тарелки, и удивительно – рука прошла через некое вещество, напоминающее зыбучий песок. А, затем, всего лишь через дюйм оказалась снова на воздухе. Ладонь обдувал ветер другого мира… И, скосив взгляд, Андрей увидал свои пальцы. Чтоб в этом лишний раз убедиться, помахал ими сам себе.
– Любопытно. Крайне любопытно… – проговорил он, отрываясь от окуляра.
Профессор спрятал смотровую трубу, снова коснулся края диска, вероятно, выключая устройство.
На мгновение Андрею показалось, что загляни он под стол, то увидит какой-то набор иллюзиониста с зеркалами, некий механикой. Уж очень была сильна в нем наука Грабе: не верить своим глазам пока есть место для сомнений.
Но этот разноцветный безумный мир определенно не мог уместиться под небольшим канцелярским столом.
– Крайне любопытно… – повторил Андрей. – А какая польза от этого устройства.
– Будто бы никакой, кроме того, что нам удалось взять пробы воздуха и с трудом – пробы тамошней, инопланетной почвы.
– А для инопланетян?..
– Для них – так тем более. Зачем она им, если есть межпланетные корабли. Я так думаю, это вроде безделушки… Игры?..
– Для детей?.. Но ведь на корабле не было детей?..
– Будто нет. Да и вовсе неизвестно, играют ли их дети в игры.
Немного помолчали.
– Все равно странно… – пробормотал Андрей. – Они обладают такой техникой… Могут вещи перемещать мгновенно, с планеты на планету. Зачем им летающие корабли?..
– Признаться, я думал над этим. Положим, это блюдце искажает линии пространства. Значит, должно быть, второе. Вход и выход.
– Не пойму…
– Да это просто. Положим, есть некая дверь, из двух частей, вход и выход. И расстояние между входом и выходом в системе координат этой двери неизменно – пядь. Пока понятно?.. Положим, дверь эта расположена в Рязани. Чтоб обыватели могли входить в Рязани, а выходить, положим, же в Перми, вы должны сначала положить выход на телегу и везти ее по тракту…
– Немного понятней. Я буду думать об этом еще. А скажите… Где этот мир размещен?..
– Не было времени сей вопрос тщательно обсудить, но мы полагаем где-то в созвездии Ориона. Иногда видно крупную красную звезду, она похожа на Бетельгейзе… Здесь она крупная, словно ягода клюквы…
Андрей задумался, наконец задал вопрос, ответ на который его пугал более всего.
– Инопланетяне ведь не с этой планеты?..
– Думаю, что нет. – успокоил профессор. – Мы не видали ничего похожего на погибших пришельцев. Ни животных, ни летающих кораблей. На сей планете есть жизнь, но не разум…
Продолжение поисков
– А вот была у нас такая история, – повествовал Попов, убивая очередного комара. – Под Мукденом тогда дрались. Значит, в капонире два пулемета стояло – к ним по два человека обслуги. Четыре стало быть вообще. Одного убило. Ну и рядом окопы – там почти всех выбило. И, значит, японцы прут… Погутарили стрелки, решили – пора ноги делать, а то япошки на штыки подымут. Ну и двое рванули. А третий высунулся… Да ну его нахер, думает: холодно, пули японские свистят… Испугался, значит, ползти под пулями. Ну и пока помощь подошла, он из двух пулеметов отстреливался по очереди. Потом посчитали – сто с лишним япошек накрошил. Короче, его полковник в уста расцеловал, к солдатскому Георгию представил… Ну а тех, кто бежал, думали судить да расстрелять. Но плюнули – имели основания бежать… Так это я к чему: вот такая разная смелость бывает и трусость разная…
Эту историю Грабе уже слышал и не раз. Но не вмешивался, полагая, что сейчас Попов вещает для проводника.
Пахом же слушал рассказ в пол-уха. Было совсем не до того. До лагеря было совсем ничего – с день пути. Почти все места уже были пройдены, кроме единого, самого страшного – Багуновой или Ульяновой пади.
Не любил это место Пахом, но так получалось, что уже второй раз за прошедший месяц ее надобно было пройти. На своих картах ее отметил Попов – демиург от динамита.
Падь сия была не то что местом безлюдным – зверье ее обходила стороной, птица не вила тут гнезда, не пела свои песни. Да что там – даже деревья здесь росли какие-то странные.
Порой попадались скелеты животных, которые сюда заходили по глупости свой да так и оставались.
Падь именовалась Ульяновой по имени первого человека, который пошел сюда по какой-то надобности да помер. Помер от яда, которым здесь пропитан был даже воздух. На местном наречии яд именовался «багуном», за сим у пади образовалось сразу два названия
Только зашумит ветер в вышине, скрипнет дерево и снова тишь.
Сие лесное молчание очень удивляло Попова, он крутил головой. Затем нашел гриб, с виду обычную сыроегу. Сорвал ее, разломал, долго нюхал, потом отбросил, втянул в себя воздух поглубже.
Спросил у Пахома:
– А чем тут воняет?..
Тот не замедлил с ответом:
– То когдась у нюрымов кам задохнул, те евонного в ложкЕ заховали! А кам был дюжий, злой шо головень. С той поры хто в ложок захоить – тому дох. Шо людю, шо скотине – кам до себя прибирает.
– Что он сказал? Ни хрена не понял!
Грабе с улыбкой перевел:
– Говорит, у тунгусов был злой и сильный шаман, он умер и его тут похоронили. С той поры, кто сюда попадет – умирает…
– Что-то мне этот запах напоминает.
Из кармана Попов достал портсигар, извлек сигаретку, другую. Одну подал Грабе. Вытянул из кармана спички.
Задумался.
Затем убрал и свою папироску, и папироску из пальцев Грабе.
В ответ на удивленный взгляд Аркадия пояснил:
– Предчувствие…
В лагере
Назад в лагерь экспедиция вернулась где-то под вечер пятого дня.
Грабе был уставший, но довольный.
Впрочем, от последнего не осталось и следа, когда он увидел лица подпоручика Данилина и есаула.