Литконкурс Тенета-98
Шрифт:
Твое стремление к спокойствию — ничтожно, твое истинное — лишь горстка золотых монет, которые ничего не стоят в глазах Идущего. Ты приковал его к стене собственного страха и любое движение причиняет боль… Но посмотри — Раб готов пробудится, не боишься ли ты пробуждения его, когда я встану, чтобы приветствовать солнце, встающее изнутри!.. Не боишься этого, а, Бес?!!
И ответствовал ему Бес:
— Я велик в своей непробиваемости, ибо броня моя — спокойствие. Я умею притворяться радостью, и, вторгаясь в сон, оттягивать момент пробуждения. Нет не боюсь
— Да, Бес, ты мудр, как старый дуб, но смотри, кого я привел. Ты не пугаешься при виде родного брата своего — БЕСПОКОЙСТВА? Ты скажешь, что нечестно использовать против тебя твое же оружие, но посмотри, я не в праве вторгнуться в мозг Раба моего, дабы разбудить спящее, но я могу заставить вас перегрызть друг другу глотки, и таким образом привести к пробуждению. Кроме того, посуди сам, разве справедливо это: я — один, а тебя — легион. Где честный поединок? Понятно, что из стада твоего Я, не вытащить одну составляющую, но тогда не ограничивай и других в выборе средств, о многоликий Бес.
— Ты хочешь принудить меня убить собственного брата?
— Вряд ли это удастся тебе. Ты — Легион Спокойствия — мелочность, ханжество, желание отсидеться в уголке, страх потерять то, что имеешь, лень… Тебя слишком много, чтобы ты смог победить своего брата.
— Ты считаешь, что потерплю поражение Я?
— Как тебе сказать… Твой брат, как и любой другой бес, являет собой легион, и воины его — боязнь не успеть, желание Творить, желание Разрушать, стремление к спокойствию (одно из самых беспокойных стремлений, а вы, что думали?), и самое страшное стремление отдавать. Оно способно разрушить даже самую твердыню Спокойствия, но ты ведь тоже не лыком шит, правда?
Я отвечу на твой вопрос — да, ты потерпишь поражение, но потерпит поражение и брат твой, и оба вы будете исторгнуты из чрева Раба моего на синтетику ковра.
И тогда он откроем глаза, и я наконец-то смогу растворится в его свете.
— Ты не смеешь…
— Слушай мою молитву, бес, и покойся в мире:
Там, где течение Молодой Реки заносит песком некогда великие города стою я. Через мои ладони просачивается пыль столетий, и возношу я свою молитву тем, кто спит под покрывалом Смерти неисчерпаемой девственницы, в безумии своем приютившейся к кресле моего дома.
Но не к ней моя молитва, она — Госпожа моя, и сила ее превыше моей в сотни раз, ибо независимо от положения светильника, она находится за левым плечом моим. И как благородная хозяйка, она простит своего раба, обращающегося к тем, кто в состоянии постичь его боль.
Я обращаюсь к вам, впитавшие запах ее постели. Кто из вас может предложить мне более высокую и более благородную цель, в замен той, которой я руководствуюсь сейчас. Мне не нужно ни прощение, ни одобрение, мне важно знать — есть ли у вас, что предложить мне?
Я принимаю ваше молчание, и обращаюсь к вам второй раз…
Третий раз…
Благодарю, за Искренность, ее свет проведет меня обратно,
Я завершаю свою молитву словами — LДо скорого? я не прощаюсь с вами, я ненавижу недосказанность. Но еще больше презираю фальшивую завершенность, и путь мой пусть будет тернист и извилист, все равно приведет к железным дверям одинокого храма.
Я — вверяю вам свои чаянья, духи воздуха, принесите их по моим следам к железной двери, мне будет не хватать их…
До скорого!
+++Трамвай.+++
Я помню плотное тело Трамвая, жестоким вихрем, медленно проходящее сквозь марианские впадины луж, по рельсам невообразимым канатам — опоре Неподвижности.
Ненадежность моего положения усугублялось разлитым подсолнечным маслом.
Мне не было страшно, и в сегодняшней Риге нет парапета, чтобы отступить за него, но у меня возникло неосознанное желание спрятаться.
Сейчас, Трамвай везет меня по пятам убегающего дня, что вот-вот скроется за поворотом. Его дребезжащая плоть приковывает мысль к перекатам булыжной мостовой, что проплывает где-то внизу, под зыбким корпусом плота — Трамвая. Я попытаюсь…
Сумбур мыслей Раба был прерван голосом кондуктора:
— …….!!!!!
— Что?
— …….!!!!! ….!! ….!!!!!!!
— Извините.
Все таки, даже в желудке чудовища живут паразиты. Доброта Трамвая крайне сомнительна, но способность к уничтожению очевидна. Вся наша жизнь — поиск парапета — там безопасней, но подсолнечное масло бросает нас под колеса живого, подвижного и до крайности несвободного существа.
Какая должна быть сила воли, чтобы принять узаконенность своего движения?
— Ты пытаешься анализировать, Раб? — в неровном свете лампочки голос Хозяина прерывался. — Сомнительно, чтобы анализ был полезен для составления какого либо суждения, в сложившейся ситуации.
— Как, как?
— Я не отвечу тебе, но покажу отстраненность бытия, поглощенного инертностью жестяной громады, тащащейся на железных колесах двум по полозьям, сливающимся у горизонта в точку.
— Я тебя не понимаю?
— НЕ создавай демонов там где их нет, а жестянка, пока что еще не обладает ни разумом, ни чувствами…
Вдруг воздух наполнился скрежещущим смехом:
— Я бы никогда не подумал, что Раб сможет осознать простейшую истину, ибо в характере раба находить сложные ответы на простые вопросы, но предположить, что Хозяин окажется столь Дально-Зорок я не мог и подавно…
— Кто ты, — дуэт.
— Я? Я — Бог Жестяной Коробки!
— И…
— И я самый великий из Них, поскольку не имею ни малейшей воли, но в своей ограниченности я всемогущ, и сейчас я наполню вас своей обреченностью, чтобы крылья ваших птиц никогда не касались оголенных проводов сокровенного осознания Неизбежности.