Литта
Шрифт:
Девушка забрала лист с рисунком, вчиталась в неровные строки, в странно подпрыгивающие буквы.
— Писал в темноте — или ранен, — предположил лейтенант, — видите, последняя строка читается с трудом, а последнее слово размазано, будто рука отказалась повиноваться.
— Скорее, ранен. В темноте так не порисуешь.
… А на зеркальной раме наверху сидел самодовольный Ант, болтал ножками и пел песенку, какой он мудрый и хитрый, благородный и внимательный.
5.
Яростным броском меч послан в настенный пластиковый щит для метания сурикенов и ножей. Обломки
В спортивном зале никого. Бренда медленно опустилась на скамейку, разминая плечо, ноющее после резкого рывка. Что имел в виду Дарт, говоря, что после созерцания ею рисунка многое может измениться? Он решил, она растает от умиления? Неужели она выглядит такой сентиментальной? Или Дарт стал романтиком от общения с Вирджинией? Стихи можно сдуть откуда угодно. Приятно, конечно, получить их. Но что это — искренние чувства или насмешка? А Кейси так и не разрешил переодеться охранником…
Она исподлобья взглянула на листок бумаги. Нет, Бренда не хотела узнавать себя в этом воплощении нежной чувственности. В незнакомке всё слишком мягко: припухлое со сна лицо, изысканный очерк лица… Девушка печально посмотрела на портрет. Для незнакомки с рисунка этот мир слишком жесток. Она подобна тепличному растению, безмятежному и роскошному, как… как роза.
Бренда схватила листок и стилетом пришпилила к следующему щиту. Она чувствовала: рисунок опасен, он будит в ней что-то беспомощное, слабое. Поэтому она вырвала из стены меч и вскинула его, метя в бумагу.
Обвалился, прогрохотав, ещё один щит. А в воздухе с бумагой в ручках завис Ант. Лицо крылатого малыша казалось странно потерянным. Он даже не ругался — просто вис в пространстве, слегка жужжа крылышками, и смотрел на Бренду.
В томительной тишине Бренда отвернулась и пошла из зала, с лязгом вкладывая меч в ножны.
6.
Спать не хотелось, и это немного удивляло, так как Эрик всегда считал себя великим любителем поспать. Но он чувствовал себя настолько хорошо, что безудержно, хоть и неслышно рассмеялся.
Эрик подвигался, проверяя мышцы, и ему понравились здоровые ощущения. С опаской надавив на места, недавно болезненно нывшие, Эрик убедился, что синяки исчезли. Уже надеясь на щедрое, всеобъемлющее чудо, он дотронулся до щеки: голова не болела; правда, ссадина на скуле от разбитой маски осталась, но и её он почти не ощущал. Что ж, великолепно!
Он подтянул ноги и сел удобнее. Итак, что мы имеем? Ровно сутки до конца ритуала. Здоровое, неповреждённое тело (и голодное — жизнерадостно ухмыльнулся он). Два меча. Один стилет и горсть сурикенов он оставил на лестнице. Но оружия достаточно для новой серьёзной драки. Что там ещё? Войско в двадцать человек. И — Бренда.
Эрик сунул руку в карман. Рисунок из блокнота пропал. Но он же помнил, как рисовал. Приснилось? Он пошарил вокруг — вдруг выронил? — нащупал маску и со вздохом повертел её в руках. Починить невозможно. Что же делать?.. Отрезал от плаща полоску и обмотал маску, прорезал глазницы. Готово!
Он почувствовал, как нарастает напряжение. Отдохнувшее, обновлённое тело требовало движения, которое избавило бы от избытка кипящей в нём энергии.
Эрик выпрямился во весь рост, вышел из ниши к окну. Звезда Эрис то и дело пропадала за небольшими, быстро летящими тучами. Тени от стен, мебели, штор стали более отчётливыми, чем утром. Значит, время перевалило за послеобеденное.
От неплотно закрытого окна пахнуло влажным воздухом. Широкие плечи Эрика содрогнулись. Он жадно вдыхал терпкий, солёный запах моря и словно наполнялся его глубоким дыханием и мощью…
И он решился на сумасшедший, как ему казалось, шаг, не подозревая, что выполняет желание такой же нетерпеливой Бренды.
7.
Кто-то спешно вызывал Дарта; кто-то, забыв о приказе лейтенанта, срывался с места и мчался в галерею второго этажа.
По широкой, просматриваемой со всех сторон галерее шёл Эрик. Его походка отличалась уверенностью и размашистостью. В руках он держал мечи, оружие покачивалось в такт его мерному шагу.
Только один охранник попытался сразу же убить его. Другой еле успел ударить по стволу луч-автомата, чтобы заряд ушёл в потолок. Когда разъярённый, излишне ретивый наёмник раскрыл рот накричать на товарища, он всё же среагировал на его короткий кивок в сторону. И промолчал. Привлечённая суматохой прислуга восхищённо следила за внушительной фигурой Эрика. Момент явно не из тех, когда можно и нужно стрелять в Эрика.
Теперь наёмники, не сговариваясь, ждали, пока Эрик подойдёт к лестнице на третий этаж — к лестнице, ведущей к Бренде. Они будто загадали: встань воин-одиночка на первую ступень — и начнётся свирепая бойня.
Эрик остановился в метрах трёх от лестницы.
Все: и наёмники, и прислуга — столпились вокруг эрисианина на почтительном расстоянии и ничего не предпринимали, потому что не понимали ситуации. Многие из охраны про себя страстно мечтали, чтобы поскорее появился Кейси и разрешил неожиданную проблему.
Сначала появилась предупреждённая Антом Бренда в сопровождении сгорающих от любопытства Дарта и Вирджинии. При виде девушки Эрик медленно поднял мечи, и на мгновения сверкающий дождь полускрыл высокую фигуру воина. Наёмники невольно затаили дыхание, профессионально стараясь вычислить траекторию мечей. Ближайший к ним эрисианин снисходительно объяснил, что в таком мелькании им вовеки ничего не понять, так как Эрик, по ритуалу, приветствует Бренду приёмом из "высокого класса", а посвящённых и владеющих "высоким классом" — единицы.
Оружие резко замерло, и Эрик с достоинством опустился на одно колено. Его руки в перчатках лежали на гардах мечей, вытянутых клинками назад.
— Что это он? — взволнованно прошептал Дарт. Он по-детски переживал уже любое происшествие, радовался всему необычному и настроился настолько выжидательно, что без удивления, но с радостью принял бы даже волшебство. Куда только девались его несколько отчуждённые, чопорные манеры столичного гостя.
— Он пришёл с просьбой, — шёпотом же откликнулась Вирджиния, не сдерживая улыбки при виде ребячливой заинтересованности своего избранника.