Ливия
Шрифт:
Артур удивленно повел бровью.
– Да. Чему ты удивляешься? – Лив отбросила назад волосы, вскинув голову. Артур невольно улыбнулся, вспомнив, как она проделывала это в детстве, подражая матери. – Все эти годы он сдувал с меня пылинки и заботился обо мне так, словно я не бессмертное существо, а хрустальная статуя. Мои же чувства всегда были прямо пропорциональны тем, которые испытывают ко мне. Я не могу его бросить. И не хочу этого. Тем более вот так, сбежав посреди ночи.
– Тогда счастливого пути. Но, сестренка, возвращайся. В этом доме ты всегда желанный гость.
Они обнялись, и Лив поспешно ушла через задний двор. Она вызвала такси. Водитель был не в восторге от перспективы проехать пол Италии, с севера
Насколько Лив чувствовала расстояние, дорога не могла занять менее трех часов. В лучшем случае – два с половиной. В такое время машины почти не встречаются, и водитель гнал даже быстрее, чем это было положено на горных дорогах. Но его «Chevrolet» был уже явно не молод, судя по тем жалобным звукам, которые порой доносились из-под капота.
– Боюсь, сеньора, после такого пробега, мне придется долго подлечивать своего старичка, – после очередного из них пожаловался водитель.
– Хочешь сказать, я мало тебе заплатила? – глаза Лив недобро сверкнули в зеркале заднего вида.
Водитель судорожно сглотнул, встретившись с этим отражением.
Лив в очередной раз подумала, что людей она, все-таки, не любит. Хоть и прожить без них вампиру тоже никак. Такая уж это шутка природы: ты – самое сильное существо на Земле, но твоя жизнь зависит от самых слабых.
Таксист, очевидно, спинным мозгом почувствовал, что лучше ему больше не произносить ни слова.
«Но вот Анжелика – совершенно приятная девочка, – Лив вспомнилась малышка в доме Артура. – Даже не вериться, что это человеческое дитя. И мистер Ваерман… Замечательный певец. Хорошо сохранился для своих лет. И в меру пользуется парфюмом,» – ничто так не раздражало Лив, как резкие запахи.
Тем временем от водителя начинало разить потом.
Вампирша напряженно сжала челюсти, представляя, как долго им ещё ехать.
«Сама же и виновата, – упрекнула она себя. – Нечего было его пугать».
Оставалось только приоткрыть окно и спасаться потоком прохладного ночного воздуха, который врывался в салон. Таксист поежился от холода на своем сидении, но, взглянув в зеркало, снова благоразумно промолчал.
4. Андрэ
Белая вилла на побережье Средиземного моря была залита золотистым светом восходящего Солнца. Лив приближалась к высоким фигурно кованым воротам, пытаясь составить в голове какое-то подобие оправдательной речи. Охранники пропустили её, предупредив, что хозяин уже вернулся. Конечно, Лив в этом и не сомневалась.
Андрэ сидел на веранде второго этажа и поджидал свою благоверную. Легкий ветерок играл темными кудрями на его голове. Со своего пункта наблюдения он видел всё: и прекрасный восход Солнца, и приближающуюся к воротам стройную фигурку в зеленом платье, и на мгновение склонившегося к её уху охранника. Он знал, почему Лив сбежала, знал, как подкупила охрану и также знал, что сейчас она готова к чему угодно ужасному, хотя он никогда не давал ей повода для страха.
Много веков прошло с тех пор, как мальчик по имени Нарэд родился в северной деревушке, среди вечных снегов и ледяных домиков. Он рос необычным ребёнком: кровь трёх самых сильных и мудрых представителей рода человеческого текла в его жилах, все их знания и навыки, приобретённые за жизнь, были заложены в нём. Но, вместе с этим получил он и другое, малоприятное наследство – болезненную чувствительность к солнечному свету и неспособность питаться чем-либо другим, кроме крови. Поэтому человеком его, как и Артаю с Ладохом, никто не называл. В деревушке, где родился Нарэд, именовали их духами льда – за абсолютную нечувствительность к холоду. Вместе с человеком, по имени Рагар, их почитали, боялись и беспрекословно слушались.
Нарэд с раннего детства знал, что он другой,
Не одно столетие провели они вместе – создатель и его идеальный ребёнок. Их целью стала забота о людях и обучение тех из них, кто желал учиться. Рагар и Нарэд основали первый город на Земле – Варанаси и ещё множество городов после этого. Забота о людях была не только их миссией, но и необходимостью – чем здоровее и чище были люди, тем шире была пищевая база для них, существ, которые жили за счёт человеческой крови.
В то время, как Нарэд со своим наставником ушли обустраивать Юг, Артая и Ладох продолжали свою «божественную» миссию на Севере. Как только не называли и тех, и других: аватарами – богами, которые пришли к людям с целью просвещения, асами – высшими божествами, которые противостоят всему злому, дэвами – посланниками высших сил, множество было у них названий.
У Артаи и Ладоха больше не было детей, но они, как и Нарэд с Рагаром, делали себе подобными избранных, которые были достаточно сильны и развиты, чтобы принять их кровь и знания. Вот только не все обращённые последовали по стопам своих создателей. Некоторые из них, ощутив в себе новые силы и возможности, становились просто неконтролируемыми алчными и жестокими существами, которые делали всё лишь во имя собственного удовольствия. Именно они породили у людей панический страх перед существами, пьющими кровь, который воплотился во множестве легенд и мифов у самых разных племён и народов в самых разных частях света. Множество имён давали жестоким кровопийцам, но больше всех закрепилось за ними одно, наводившее неподдельный ужас на всю средневековую Европу – вампир.
Рагар полюбил Нарэда больше, чем когда-либо кого-либо любил. Ни одна его жена, ни один ребёнок или внук не пробуждали в нём столь глубоких чувств. Он знал, что в этом юноше всего лишь треть его крови и приблизительно такая же часть его собственных знаний, переданная с помощью гипноза Артае и Ладоху. И, тем не менее, никогда для него не было никого более родного во всём необъятном мире. Рагар нарёк Нарэда сыном и нашил на его плащ изображение филина, как у него самого.
«Ты – ночная птица, – сказал он ему. – И я тоже больше люблю ночь. Ночью мир тише и небо ближе, Солнце не слепит и не обжигает, воздух чище и прохладнее. От того, наверное, и думается ночью лучше, и мысли от того яснее. Мы с тобой две птицы из одного гнезда. Будь мне сыном, Нарэд. И я буду тебе отцом и матерью, братом и другом. Ведь никого другого у нас в этом мире не осталось. У тебя-то ещё будет. А у меня уже всё прошло».