Ливонское наследие
Шрифт:
Магнус осекся — в голову пришла страшная мысль, что русский правитель, тридцати лет от роду, сам начал вести свою «игру», а его странные милости, великодушие и чрезмерная уступчивость с подарками не более чем ловкий финт, благодаря которому новоявленного ливонского короля превратили из субъекта в объект.
Дрожащими пальцами он выложил на правой стороне карты, на востоке, карточку с двуглавым орлом. И надолго задумался — и вскоре похолодел от нахлынувшего чувства страха. И чем больше размышлял, тем отчетливее стал понимать, что Иоанн Васильевич резко изменил «правила», полностью отступив от привычного в истории сценария.
— Если жертва для выигрыша темпа есть в шахматах, то тут шашки, причем за
И нынешнего Магнуса, то есть меня самого, выдвинул в короли, женив на племяннице — но поздно начал игру, когда потерял время и позицию, ведь шведы уже помирились с датчанами. Тогда опоздал и проиграл, а сейчас решил выбрать подходящий момент, и выиграть?!
Магнус остановился, ему стало холодно — он не мог понять, почему царь резко сменил тактику по отношению к Ливонии в целом, и к нему самому. Вначале было типа «сиди на островах и не дергайся, не обижу», а потом «да забирай все, я тебе еще довесок кину», как собаке кость.
— Так, думать будет легче, если я пасьянс полностью разложу, может быть тогда затаенные намерения царя станут чуть яснее, — Магнус выложил на стол еще две карты — с белым орлом Пястов на территорию Польши, и с всадником на земли Великого княжества Литовского. И все это один монарх, но в каждом субъекте по отдельности правит. Король Сигизмунд-Август под вторым номером, не такой и старый — всего то сорок лет, самый расцвет для правителя, когда есть силы и опыт накоплен.
Самый сильный король в истории Польши, удивительно веротерпимый, тем же ливонцам спокойно оставил многие права. Это потом шляхта стала притеснять «диссидентов» как только можно, и обнаглела в своих «вольностях». Вызвав последствием сего увлекательного занятия через двести лет три «раздела» собственной страны сильными соседями. Но не сейчас, недаром Кетлер отдался под покровительство польского королевства и стал первым герцогом Курляндским.
Через девять лет будет проведена Люблинская уния, и поляки с литвинами объединятся в единое государство — Речь Посполитую. Причем ляхи станут в ней главными и первым делом оттяпают у ВКЛ все украинские области, наиболее богатые в «шляхетской республике». И начтут там устанавливать свои порядки, наплевав на подписанные договоренности. Ведь литвины будут ослаблены многолетней войной с восточным соседом, и пойдут на всевозможные уступки ради собственного спасения.
— Сигизмунд сейчас взбешен — наглость датского принца, то есть меня, буквально вырвавшего из хватки Ливонию, его явно ошарашила, раз нет грозных грамот с обещанием всяческих кар. Впрочем, могу ошибаться — король просто присматривается к изменившейся ситуации, и не будет делать резких движений, пока не поймет в чем суть событий. Скорее, так и есть, король не похож на наивного юношу, что вначале делает, а потом думает. Ведь ситуация запутана до крайности.
Чисто юридически сговор с Кетлером можно выбросить — сейчас он был не подтвержден ландтагом, в реальной истории только в марте следующего года. Причем с магистром Ливонского ордена, который сейчас власти не имеет. И кабальный заем с чудовищными условиями выплат тоже из той категории, к Ливонскому королю никак не относящиеся. Требуйте возвращения денег с покойного, ведь он действовал только от своего имени, без согласия капитула и ландтага. А потому сумму занятых денег вернуть можно, но не «десять раз по сто тысяч дукатов».
Однако на коронацию прибыл «сосед» — канцлер Великого княжества Литовского Николай Радзивилл, по прозвищу «Черный». В отличие от собравшихся
— Вообще ничего не понятно — ни замыслы польского короля, ни планы московского царя. А они есть, прах подери!
Шесть главных карт лежат перед ним на столе. Прибывшие в Ригу на коронацию герцоги мекленбургский и прусский, а с ними курфюрст саксонский не в счет — в войне они участия принимать не будут. А ганзейцы не карты, а фишки — сила Ганзы в прошлом, сейчас наступает закат для торгового союза, который потерял ведущие позиции.
Магнус прикусил губу — позиции четырех карт для него ясны, с запада Фредерик и Эрик, с севера Юхан, а в центре он сам. Но роль двух карт, с юга Сигизмунда, и с востока царя Иоанна совершенно непонятна, но что там собраны крупные козыри известно априори.
— Блин, звали лисички курочку на обед, а та и согласилась. Только не знала, что место ее не за столом, а на столе. На блюде — совсем как я в центре, в роли праздничного пирога! А вот когда меня начнут резать кусками, и начнут насыщаться…
Магнус передернул плечами — завтра коронация, а настроение скверное. Вспомнилось, что однажды Иван Грозный притворился умирающим, чтобы понять, кто из бояр поторопился его предать.
— Так ведь меня на крючок подсадили, на наживку, а я ее и заглотнул целиком, по самые жабры, — Магнуса затрясло. Ведь царь яростно воевал с ливонцами, потом с литвинами, отобрав Полоцк, ведь мог сообразить, что все проделанное Иоанном Васильевичем сплошное притворство, ведь его поведение неспроста резко изменилось.
Такое он должен был сразу заметить!
— Дурак, какой же я глупец, — Магнус тупо уставился на стол, начиная понимать, как его банально «развели». То, что он принял за благодарность или милость, таковым не являлось, правители думают совсем иными категориями. Он недооценил Иоанна, и не только взял «отравленную пешку», но и позволил себя связать. У царя как минимум стало два варианта игры, почти выигрышные для него, и проигрышные для Магнуса — с плохим, или очень плохим конечным результатом. Если вторая очередь хода будет за польским королем — а тому уже подставили «фигуру» его самого на заклание, ибо без боя сдаваться не будет, а там…
— Сигизмунд-Август не станет резать сразу, попытается договориться по-хорошему. Но принять его предложения я уже не смогу ни в коем случае, я сам себя лишил маневра!
Глава 47
Магнус выпрямился во весь свой небольшой рост — впервые он почувствовал на своей голове всю тяжесть золотой, с драгоценными камнями, королевской короны. Рижский магистрат не поскупился — лучшие ювелиры этого главного города Ливонии сотворили настоящее чудо, сделав настоящий венец, чем-то похожий как на датскую, так и на шведскую корону. Впрочем, такую двойственность имел и ливонский флаг, собравший цвета этих двух государств. Теперь ним добавилось третье, настоящим королем которого он стал с этой минуты.