Лоенгрин, рыцарь Лебедя
Шрифт:
Лоенгрин пил с удовольствием, с наслаждением, даже не сразу уловил приближающийся со стороны околицы стук копыт, Нил и тот среагировал раньше, подошел с чашкой в руках к окну.
Люди с улицы начали с криками разбегаться, на улицу выметнулись лохматые люди в шкурах, в руках дубины. Впереди огромный воин в кожаных латах, лицо свирепое, ветер треплет длинные волосы.
– Не разбегаться!.. – заорал он страшным голосом. – А то всех убьем на месте!
На скаку ударил одного дубиной по спине, тот рухнул с криком, другому попал по голове, этот упал молча, кровь окрасила землю под ним.
Они соскакивали с коней по-хозяйски, хватали молодых женщин, с хохотом тащили в дома, а их вожак заорал властно:
– Всем моим людям вина и еды!.. Ха-ха, и женщин!.. Иначе сами все найдем!
Нил уже с мечом в руке пригнулся, готовый к схватке, но разбойники и не собирались идти на эту сторону села, испуганные жители и так все принесут, только с хохотом раздавали зуботычины, наслаждаясь полной властью над беззащитными крестьянами.
Лоенгрин опустил забрало и вытащил из ножен меч.
– Я не знаю, – проговорил он сурово, – чье это село, но…
– …Брабант наш! – закончил за него Нил.
Лоенгрин покачал головой и поправил мягко:
– Этот мир, – сказал он, – наш!
Он сбежал с крыльца и красиво вскочил в седло, а боевой конь сразу же, не дожидаясь, пока хозяин возьмет повод, свирепо раздул ноздри, перескочил невысокий забор и ринулся в сторону веселящихся разбойников.
Нил постарался обогнать, и они разом налетели, как двое коршунов на воробьев. Засверкали два меча, разбойники с воплями ужаса бросались в стороны, но острые клинки настигали всюду.
Всего через пару минут там на широкой улице между домами распластались в лужах крови люди в шкурах. Нил с коня прыгнул сразу на крыльцо дома, вломился в раскрытую дверь, там послышались крики, и через несколько мгновений он вытолкнул наружу двух с ошалелыми лицами.
Они упали на землю и не двигались, а Нил вытер об их одежду окровавленный клинок, лицо торжествующее, огляделся.
– Я видел, – сказал он, – вы одного ударили мечом плашмя?
– Ты наблюдательный, – сказал Лоенгрин одобрительно, – даже в схватке замечаешь такие мелочи. Молодец.
– Спасибо, мой лорд, – сказал Нил.
– Хочешь спросить, – поинтересовался Лоенгрин, – зачем?
– Чтобы взять в плен, – ответил Нил, – хотя и не понимаю, он же разбойник, таких нужно убивать на месте!
– Вообще-то лучше вешать, – ответил Лоенгрин холодно. – Убивают иногда и сгоряча, а когда вешают, то всем понятно – это не убийство, а наказание. Родители показывают на таких детям и говорят, что воровать и грабить нехорошо. Кроме того, что на небесах наказывает Господь, здесь еще наказывают и люди.
Оглушенный разбойник застонал и начал приподниматься. Нил сразу же приставил ему к горлу клинок.
– Не спеши, – сказал он резко. – На виселицу успеешь.
Из домов начали выходить крестьяне, Лоенгрин помахал им рукой.
– Все кончилось!.. Эти кони – ваши. А нам принесите веревку, но только покрепче.
Одни бросились ловить коней, другие принесли веревку и даже сами связали разбойнику руки. Нил проверил, затянул узел потуже.
Разбойник прохрипел:
– Ослабь… Через два часа руки пропадут…
Нил сказал жизнерадостно:
– Они тебе не понадобятся. Вешают за шею, не за руки. Ты их вожак, верно?
– Угадал, дурак, – ответил разбойник. – Я Ханнелор Лесной, если еще не слышали. А это, как я понимаю, новый герцог?
Лоенгрин бросил Нилу:
– Привяжи веревку к своему седлу. Если устанет бежать следом, потащим.
– С удовольствием, – ответил Нил. – Дорога там через лес, корни, сучья и камни. А зад у него тяжеловат бежать долго.
Лоенгрин нахмурился.
– Мы должны его привести живым, чтобы повесить!
– Не беспокойтесь, мой лорд, – заверил Нил, – он будет еще живым!
– Тогда поехали, – сказал Лоенгрин. – Убитых крестьяне похоронят сами.
– Зароют, – уточнил Нил.
Лоенгрин поправил строго:
– Похоронят!
Из деревни дорога некоторое время шла через поле, потом по опушке леса, наконец решилась сократить путь и ринулась через небольшую рощу.
Лоенгрин поглядывал по сторонам, прислушивался, вроде бы везде тихо, только птички чирикают да белки носятся по деревьям. Нил бодро едет следом, а за ним бежит, вытянув вперед связанные руки, вожак налетчиков. Лицо побагровело, пот катится градом, а когда кони взбежали по длинному косогору, даже Лоенгрин услышал тяжелое надсадное дыхание разбойника.
Нил оглянулся, сказал в удивлении:
– Что, неужели бежать тяжело?.. Ложись, отдохни! Я доволоку, не беспокойся, конь у меня сильный…
Разбойник смолчал, весь мокрый, уже разогрелся так, что повалил пар, а в хриплом дыхании появились сухие нотки, словно железом скребут по металлическому листу.
Темная громада леса, в которую переходит светлая роща, приближается с каждым конским скоком, но дорожка достаточно протоптанная. Лоенгрин отметил, что оттиски конских копыт отчетливо видны среди лосиных и кабаньих, есть даже следы подков, так что дорога явно выводит на той стороне к замку или к большой деревне…
Он на ходу достал лук, натянул тетиву, уперев конец рога в стремя, а сам наклонившись в другую сторону.
Нил прокричал весело:
– Птичку подстрелить хотите?
– Да, – ответил Лоенгрин. – Не хочется, но надо…
Нил удивился, как это «надо», но только раскрыл рот для вопроса, как коротко свистнули две стрелы и со злобным звоном раскололись о стальной доспех рыцаря.
Лоенгрин быстро развернулся, выстрелил, тут же наложил вторую стрелу. Нил пригнулся к конской гриве, ухватил щит, одновременно выдернул меч, оглянулся, вожак разбойников, измученный до предела, улыбается во весь рот.