Лоенгрин, рыцарь Лебедя
Шрифт:
– На нас напали! – закричал Нил возмущенно.
– Правда? – удивился Лоенгрин. – Молодец, заметил!
Нил с мечом в руках бессильно ерзал, наконец прокричал:
– Позвольте, я зарублю этого гада?
– Нет, – отрезал Лоенгрин. – Мы уже отбились…
Из кустов прозвучал грубый голос:
– Еще нет!.. И дальше вы не пройдете!.. Оставьте здесь вашего пленника… и можете ехать дальше.
Лоенгрин спросил с интересом:
– Что, сами повесите?
Голос прорычал с угрозой:
– Ты, умник с луком!.. Мы не знаем, кто тебя научил так стрелять, но нас здесь целая армия!
Нил встревожился, подтянул пленного ближе и приставил лезвие меча к его горлу.
– Ваша светлость, – крикнул он, – если они попытаются его отбить, я его лучше зарежу!
Лоенгрин сказал строго:
– Не смей, его повесят при всем народе. Главное, не повесить, это просто, а чтобы увидели, что за разбои… наказывают.
– Но… их много!
– Вряд ли, – ответил Лоенгрин. – У разбойников не бывает армии.
– Почему?
– Кушать им что-то да надо, – пояснил Лоенгрин, – а грабежами можно прокормить от силы человек пять-десять. Да и то впроголодь.
Он натянул лук и, круто развернувшись, выстрелил. Далеко в кустах затрещало, там раздался стон и повалилось крупное тело. Нил присвистнул, а Лоенгрин быстро повернулся в ту сторону, откуда с ним разговаривал новый вожак.
– Ты еще здесь? – спросил он интересом. – Что-то твои лучники притихли…
Злой голос прокричал:
– Думаешь, доспехи тебя спасут? У нас есть и арбалеты…
– Уже нет, – ответил Лоенгрин. – Но если хочешь подобрать, то единственный ваш арбалет вон, в руках того в зеленой шляпе, он так и лежит, где сидел… Иди, подбери!
Тот же голос крикнул:
– Ты что, не понимаешь, что это наш лес? И ты живым отсюда не выйдешь, если мы этого захотим!
– Не понимаю, – ответил Лоенгрин. Он вдруг вскинул лук и в одно движение выстрелил. В отдаленных кустах раздался стон, Лоенгрин моментально наложил другую стрелу и отправил ее чуть левее.
Зеленые ветви затрепыхались, там повалилось тяжелое тело.
– Ваша светлость! – закричал Нил отчаянно.
Лоенгрин нехотя кинул:
– Ладно, беги проверь. Я посмотрю за твоей лошадью.
На пленника, что сидит под деревом, прислонившись к нему спиной и часто-часто дышит, он даже не взглянул.
Нил спрыгнул на землю и ринулся через кусты в глубину леса. Пленный сразу же вскочил, в два прыжка оказался у коня, подпрыгнул и красиво оказался в седле, не касаясь стремени…
И тут же кулак в железной перчатке со страшной силой ударил в зубы. Вожак вылетел из седла, будто мелкий камешек, по которому влупили толстой палкой, рухнул на землю и перекувыркнулся дважды, мог бы и больше, но удержала веревка.
Он поднялся на четвереньки, хрипел и кашлял кровью, выплевывая зубы, а над ним прозвучал холодный и светлый, как вода горного ручья, голос рыцаря в сверкающих доспехах:
– Хочешь попробовать еще?
Разбойник прохрипел:
– Понравилось бить связанного?
– Понравилось, – согласился Лоенгрин. – Но вот так просто бить не могу, обеты не позволяют, нужен повод… попробуй еще раз, а?
Разбойник смолчал, только выплевывал кровь и крошево зубов, а еще старался отхаркнуть те, что рыцарский кулак вбил в гортань и в дыхалку.
Затрещали кусты, Нил выбрался на дорогу, держа в руках простенький арбалет и два меча. Лицо оруженосца сияло, прокричал, тяжело отсапываясь:
– Ваша светлость, вы положили шестерых!.. Вожака пришпилили к дереву двумя стрелами!.. Я даже не представляю, как можно так стрелять… на слух?
Лоенгрин отмахнулся.
– На слух, на запах, на шевеление веток, на умолкнувших птиц… и многое еще что. Там много раненых? Может, кого-то нужно взять к лекарям?
Нил ответил простодушно:
– Ваша светлость, я им уже помог всем.
– А-а-а, – сказал Лоенгрин, и лицо его омрачилось, – догадываюсь.
– Все равно пришлось бы вешать, – объяснил Нил, – а я проявил милосердие. Добрый я, ваша светлость!.. Ничего не могу с собой поделать, так и хочется кому-то помочь.
Лоенгрин проворчал:
– Садись, поехали.
Нил взобрался в седло, с интересом посмотрел на харкающего кровью пленника.
– А этому, как понимаю, вы помогли… что-то понять?
Лоенгрин кивнул:
– Я старался. Но, думаю, он немножко туповат. Хотя я хотел бы, чтобы он хоть что-то понял и раскаялся.
Нил поддакнул:
– Да, я тоже хотел бы его еще и помучить. Чтоб другие устрашились идти такой дорогой.
Лоенгрин вздохнул и, убрав лук, обратил все внимание на то, что впереди, где дорожка пошла мимо великанских деревьев, покрытых толстым слоем зеленого мха на высоту человеческого роста, а то и всадника, такая же мертвая тишина, как и в том месте, где прятались разбойники.
– Ну что еще, – пробормотал он раздраженно, – я хочу учить крестьян разводить тонкорунных овец из Аскалены, а не бить по головам мелких и неумелых грабителей…
Нил спросил живо:
– А что за Аскалена?
– Земли на юге, – ответил Лоенгрин отстраненно, – там разводят особых тонкорунных овец… у них и шерсть самая длинная и нежнейшая, и мяса столько, что это еще и самая мясная порода на свете…
Нил посмотрел на него в сомнении.
– Но дело ли это для рыцаря?
– Это для всех дело, – ответил Лоенгрин. – Прикройся щитом. Пока слева, но будь вообще-то готов…