Лоенгрин, рыцарь Лебедя

Никитин Юрий Александрович

Лоенгрин подтвердил:

– Со всем рвением.

Она сказала с торжеством:

– Но, мой господин, первую и единственную заповедь дал Господь еще самим Адаму и Еве!

– Вы… о чем?

– Плодитесь и размножайтесь, – напомнила она с торжеством. – Это самая главная заповедь, а все остальные лишь дополняют и развивают ее. Но вы, сэр Лоенгрин, дерзостно нарушаете ее!

– Разве?

– Господу угодно, – сказала она с нажимом, – чтобы земля наполнилась людьми как можно быстрее. Господу угодно, чтобы наполнилась людьми сильными,

красивыми, отважными и благочестивыми!.. А она полнится уродами и увечными от рождения, потому что вы намерены орошать лоно только своей хрупкой Эльзы, а еще неизвестно, будут ли у нее дети, не бесплодна ли, а если будут – не окажутся ли больны от рождения?.. Вы просто обязаны оставить свое семя и во мне, ибо я – настоящая женщина, все мои сыновья растут сильными и здоровыми!

Он пробормотал:

– Господь велел плодиться и размножаться, но он же дал нам свободу исполнять его завет в меру своего понимания.

Она возразила с нажимом:

– Разве эта мера не является неразумной, если такой благороднейший герой не получит продолжения в детях? Разве Господу не угодно, чтобы таких, как вы, мой лорд, стало на земле больше?.. И Царство Небесное будет построено раньше!.. И мир станет чище и безопаснее, не так ли?

Он заколебался, стараясь отыскать в ее словах брешь и не находя ее. Ортруда следила за ним печальными глазами, полными укора.

– Вы нарушаете первый и единственный завет Господа, – повторила она тихо. – А без него исполнение всех остальных… ничто.

Рыцари, что наблюдали за ними издали, начали потихоньку приближаться, а сэр Шатерхэнд, не желая что-то услышать из разговора, что не предназначается для их ушей, прокричал:

– Ваша светлость, нам стоит всем вместе пойти на ужин!

Ужин прошел весьма напряженно, все настолько следили за своими словами, чтобы не задеть противную сторону и не вызвать ссору, что даже хорошо приготовленное мясо не лезло в горло, а прекрасное вино казалось простой водой.

Леди Ортруда, чтобы как-то сгладить натянутость, уговорила сесть играть в шахматы сэра Артураса и сэра Диттера, старых друзей, а немного погодя, когда те разыгрались, велела поставить столик и для его светлости герцога Лоенгрина и графа Тельрамунда.

Лоенгрин видел, как дернулся и поморщился Тельрамунд, тому это предложение показалось таким же диким, как и ему, потому Лоенгрин не стал противиться, сел за столик и быстро осмотрел фигурки. Всюду, куда проникает эта игра, их вырезают со своими особенностями, хорошо хоть правила остаются неизменными…

Тельрамунд играл хорошо, явно Ортруда на это и рассчитывала, однако в самом начале допустил пару ошибок, а это всегда фатально, и Лоенгрин достаточно быстро довел игру до конца и поставил королю Тельрамунда мат.

– Вы проиграли, – сказал он ясным голосом. – Думаю, такое нужно признавать, хотя это и противно нашей натуре.

Тельрамунд поморщился.

– Вы победили, – произнес он с досадой. – Но если бы справедливость существовала, вы бы никогда…

Лоенгрин сдвинул плечами.

– Если где и существует справедливость, граф, то уж точно не здесь.

– Ваша светлость?

Лоенгрин произнес с холодком:

– Я наслышан о пренебрежении церковью, о притеснениях мелкопоместных дворян и грабительских налогах для крестьян. Постарайтесь разубедить меня, что это не так!

Тельрамунд подумал, поморщился.

– И так, и… не так. Что значит, пренебрегать церковью? Не загоняю туда народ плетьми?.. Да, это верно. Церковь посещают только те, кто хочет. Препон им не чинят.

– А вы, граф? Когда последний раз были на исповеди?

– Вчера, – ответил Тельрамунд. – У меня свой священник и свой церковный угол в замке. Как и у вас, кстати. Притеснения дворян? А в чем они выражаются, как не в том, что я заставляю их еще и заниматься делом, а не только пьянствовать и таскать девок на сеновал?.. А налоги… Что ж, они в этом году выше, чем в прошлом, все верно. Но и урожай в этом году выдался просто ого-го!.. Никто не обеднеет.

Лоенгрин поднялся, поклонился очень сдержанно.

– Уже ночь на дворе, граф. Я чувствую себя усталым и отправляюсь спать.

Тельрамунд тоже поднялся, от него веяло таким холодом, что огонь в камине затрепетал и прижался к самым углям.

– Спокойной ночи, ваша светлость!

Лоенгрин повернулся и, сопровождаемый Нилом и Шатерхэндом, что закрывают ему спину, пошел через нижний зал к боковой двери, где ему уже приготовили роскошные покои.

Сэр Шатерхэнд прибавил шаг и пошел рядом.

– Ну и стерва эта Ортруда, – проговорил он в удивлении. – Как она хитро отыскала ваше уязвимое место!..

– И теперь при всех будет бросаться вам на шею, – сказал Нил. – Чтобы смущать вас!

Лоенгрин вздохнул, друзья еще не знают, что еще опаснее, когда они оказываются наедине. Ортруда для того и вернулась в свой замок, чтобы не оставлять свои атаки ни на минуту. И Тельрамунд не помеха, он не сможет ходить за ней следом…

У двери их встретил роскошно одетый слуга, с низким поклоном распахнул перед Лоенгрином двери.

Он обернулся к друзьям.

– Все, идите спать.

– Но, – сказал сэр Шатерхэнд встревоженно, – если не в вашей комнате, то мы останемся сторожить дверь с этой стороны…

– Это без надобности, – заверил Лоенгрин. – Ничего не случится. Тельрамунд не станет свою репутацию…

– …подмоченную, – вставил Шатерхэнд.

– …подмоченную, – согласился Лоенгрин, – совсем уж топить. Все, идите и спите спокойно!

Он вошел в комнату и захлопнул за собой дверь. Очень не скоро услышал шаги, впереди Шатерхэнд, а следом упирающийся и недовольный Нил.

Проверив засов на двери, он быстро оглядел выделенные для него покои, все как будто на месте: роскошное ложе с балдахином, большой красивый стол и четыре кресла, картины на стенах, огромный ковер на полу…