Лоенгрин, рыцарь Лебедя
Шрифт:
Лоенгрин подтвердил:
– Со всем рвением.
Она сказала с торжеством:
– Но, мой господин, первую и единственную заповедь дал Господь еще самим Адаму и Еве!
– Вы… о чем?
– Плодитесь и размножайтесь, – напомнила она с торжеством. – Это самая главная заповедь, а все остальные лишь дополняют и развивают ее. Но вы, сэр Лоенгрин, дерзостно нарушаете ее!
– Разве?
– Господу угодно, – сказала она с нажимом, – чтобы земля наполнилась людьми как можно быстрее. Господу угодно, чтобы наполнилась людьми сильными,
Он пробормотал:
– Господь велел плодиться и размножаться, но он же дал нам свободу исполнять его завет в меру своего понимания.
Она возразила с нажимом:
– Разве эта мера не является неразумной, если такой благороднейший герой не получит продолжения в детях? Разве Господу не угодно, чтобы таких, как вы, мой лорд, стало на земле больше?.. И Царство Небесное будет построено раньше!.. И мир станет чище и безопаснее, не так ли?
Он заколебался, стараясь отыскать в ее словах брешь и не находя ее. Ортруда следила за ним печальными глазами, полными укора.
– Вы нарушаете первый и единственный завет Господа, – повторила она тихо. – А без него исполнение всех остальных… ничто.
Рыцари, что наблюдали за ними издали, начали потихоньку приближаться, а сэр Шатерхэнд, не желая что-то услышать из разговора, что не предназначается для их ушей, прокричал:
– Ваша светлость, нам стоит всем вместе пойти на ужин!
Ужин прошел весьма напряженно, все настолько следили за своими словами, чтобы не задеть противную сторону и не вызвать ссору, что даже хорошо приготовленное мясо не лезло в горло, а прекрасное вино казалось простой водой.
Леди Ортруда, чтобы как-то сгладить натянутость, уговорила сесть играть в шахматы сэра Артураса и сэра Диттера, старых друзей, а немного погодя, когда те разыгрались, велела поставить столик и для его светлости герцога Лоенгрина и графа Тельрамунда.
Лоенгрин видел, как дернулся и поморщился Тельрамунд, тому это предложение показалось таким же диким, как и ему, потому Лоенгрин не стал противиться, сел за столик и быстро осмотрел фигурки. Всюду, куда проникает эта игра, их вырезают со своими особенностями, хорошо хоть правила остаются неизменными…
Тельрамунд играл хорошо, явно Ортруда на это и рассчитывала, однако в самом начале допустил пару ошибок, а это всегда фатально, и Лоенгрин достаточно быстро довел игру до конца и поставил королю Тельрамунда мат.
– Вы проиграли, – сказал он ясным голосом. – Думаю, такое нужно признавать, хотя это и противно нашей натуре.
Тельрамунд поморщился.
– Вы победили, – произнес он с досадой. – Но если бы справедливость
Лоенгрин сдвинул плечами.
– Если где и существует справедливость, граф, то уж точно не здесь.
– Ваша светлость?
Лоенгрин произнес с холодком:
– Я наслышан о пренебрежении церковью, о притеснениях мелкопоместных дворян и грабительских налогах для крестьян. Постарайтесь разубедить меня, что это не так!
Тельрамунд подумал, поморщился.
– И так, и… не так. Что значит, пренебрегать церковью? Не загоняю туда народ плетьми?.. Да, это верно. Церковь посещают только те, кто хочет. Препон им не чинят.
– А вы, граф? Когда последний раз были на исповеди?
– Вчера, – ответил Тельрамунд. – У меня свой священник и свой церковный угол в замке. Как и у вас, кстати. Притеснения дворян? А в чем они выражаются, как не в том, что я заставляю их еще и заниматься делом, а не только пьянствовать и таскать девок на сеновал?.. А налоги… Что ж, они в этом году выше, чем в прошлом, все верно. Но и урожай в этом году выдался просто ого-го!.. Никто не обеднеет.
Лоенгрин поднялся, поклонился очень сдержанно.
– Уже ночь на дворе, граф. Я чувствую себя усталым и отправляюсь спать.
Тельрамунд тоже поднялся, от него веяло таким холодом, что огонь в камине затрепетал и прижался к самым углям.
– Спокойной ночи, ваша светлость!
Лоенгрин повернулся и, сопровождаемый Нилом и Шатерхэндом, что закрывают ему спину, пошел через нижний зал к боковой двери, где ему уже приготовили роскошные покои.
Сэр Шатерхэнд прибавил шаг и пошел рядом.
– Ну и стерва эта Ортруда, – проговорил он в удивлении. – Как она хитро отыскала ваше уязвимое место!..
– И теперь при всех будет бросаться вам на шею, – сказал Нил. – Чтобы смущать вас!
Лоенгрин вздохнул, друзья еще не знают, что еще опаснее, когда они оказываются наедине. Ортруда для того и вернулась в свой замок, чтобы не оставлять свои атаки ни на минуту. И Тельрамунд не помеха, он не сможет ходить за ней следом…
У двери их встретил роскошно одетый слуга, с низким поклоном распахнул перед Лоенгрином двери.
Он обернулся к друзьям.
– Все, идите спать.
– Но, – сказал сэр Шатерхэнд встревоженно, – если не в вашей комнате, то мы останемся сторожить дверь с этой стороны…
– Это без надобности, – заверил Лоенгрин. – Ничего не случится. Тельрамунд не станет свою репутацию…
– …подмоченную, – вставил Шатерхэнд.
– …подмоченную, – согласился Лоенгрин, – совсем уж топить. Все, идите и спите спокойно!
Он вошел в комнату и захлопнул за собой дверь. Очень не скоро услышал шаги, впереди Шатерхэнд, а следом упирающийся и недовольный Нил.
Проверив засов на двери, он быстро оглядел выделенные для него покои, все как будто на месте: роскошное ложе с балдахином, большой красивый стол и четыре кресла, картины на стенах, огромный ковер на полу…