Лондон

Резерфорд Эдвард

– Дьявол! – крикнул Дукет. – Некромант!

– Ах, некромант, – улыбнулся Силверсливз. – Вы, лолларды, считаете литургию простым колдовством. Запомните это, сержант.

– Я разыщу тебя, дружок, – сказал его спутник.

Выслушав Силверсливза, Булл пришел в ярость.

– Конечно, вы правильно сделали, что рассказали мне! – заявил он.

– Я не был уверен, – объяснил Силверсливз. – Я бы и вовсе об этом не заговорил, но мне известно, что Дукет вам не чужой, и боюсь, что его обратили ко злу. Неужто вы не поможете ему? Лично я, – добавил он, –

считаю, что этот юноша совершенно безобиден.

– О нет, вы заблуждаетесь! – воскликнул Булл. – За ним много чего водится! Воровство. Мятеж. Теперь лолларды. Если вы в чем-то и виноваты, Силверсливз, то в излишнем добросердечии! Он и вас, говорите, оклеветал?

– Назвал некромантом, – рассмеялся Силверсливз. – Бессмыслица. Это было сгоряча. Я решил, что, если дойдет до ареста, вы можете замолвить за него слово.

– Вот уж, сэр, – покачал головой Булл, – не после этого. И на самом деле мне, может быть, придется принять меры построже.

– О боже! – огорчился Силверсливз.

– По завершении ученичества ему причитается известная сумма, – объяснил Булл. – Я больше не расположен ее выделить. – Он вздохнул. – Дурная кровь, мальчик мой. Дурная кровь. – Он хлопнул законника по спине. – Поговорим о вещах более приятных! Свадьба состоится через три недели. Готовьтесь!

Той же ночью Бенедикт Силверсливз тщательнейшим образом уничтожил все доказательства своих попыток превращать неблагородные металлы в золото.

Флеминг ушел, поговорить было не с кем. Засев на следующее утро в «Джордже», Дукет раздумывал о неотвратности вселенского порядка. Из простого металла не получить золота, а найденышу не прыгнуть выше головы.

Он остался без гроша. Булл даже не потрудился уведомить его лично – послал взамен письмо даме Барникель, которая и сообщила ему новости. Дукет остался без средств к существованию. Что ему делать? Бывало, что гильдия бакалейщиков предоставляла уважаемым новичкам начальный капитал, но какова же его репутация?

– Не все потеряно, – сказала дама Барникель, но в голосе ее не было ни особой приветливости, ни уверенности.

Тем более он удивился, когда незадолго до полудня увидел Тиффани. Она была в бледно-лиловом платье и чепчике с оборками. Грудь была чуть прикрыта, и Дукет обратил внимание, как мило она округлилась. Тиффани присела рядом.

Господь Всемогущий, до чего же он был подавлен! Она никогда не видела его таким. «И это сотворили с ним мы, – подумала девушка, – моя родная семья».

– Тебе, наверное, не стоило приходить, – сказал он.

– Может быть, – отозвалась она. – Но мне хотелось. Всегда хочется. Несмотря ни на что.

И она взяла его за руку.

К стыду своему, он расплакался. Они просидели час. Ей не составило большого труда убедить его объяснить, откуда взялась Библия лоллардов. Дукет признался, что ему ее подарили, но так и не сказал кто. Однако он понятия не имел, откуда об этом узнал Силверсливз.

– Жаль, – нахмурилась Тиффани, – что это был Силверсливз. Я уверена, он лишь хотел помочь тебе. Я заставлю его еще раз поговорить с отцом и все уладить. Через три недели наша свадьба, – добавила она.

– Да ну? Когда же это решили?

– Вчера

вечером. Сразу после вашей встречи.

И тут Дукет понял. Конечно! Хитрый юрист нарушил их уговор, но как же ловко опорочил его самого! Теперь ни единому слову Дукета не поверят – припишут обычной злобе. Он также не сомневался, что законник замел следы. Однако Тиффани придется сказать.

– Поверишь ли ты мне, – проговорил он наконец, – если я скажу, что Силверсливз не тот, за кого себя выдает?

И он приступил к рассказу.

Не называя Флеминга, объяснил, как ему удалось разоблачить законника. Поведал, как тот морочил людям голову и был законченным лжецом. Он выложил все, что мог. Увидел, как она опустила голову и глубоко задумалась. Наконец Тиффани заговорила:

– Ты рассказываешь ужасные вещи о человеке, за которого мне выходить замуж. Но жертв не называешь. Ты не приводишь никаких доказательств. – Она горестно взглянула на него. – Как я могу поверить?

И в самом деле – как? И с какой стати? Чем он заслужил доверия большего, нежели сам Силверсливз? И если уж она усомнилась, то как ему убедить Булла или кого-то еще? Взглянув на нее и вспомнив день, когда он встретил ее на мосту с законником, Дукет с той же сокрушительной силой осознал, что больше всего на свете любит эту девушку, пусть совершенно недосягаемую для такого бедняка.

– Если придешь завтра, – сказал он, – я предоставлю тебе доказательство.

Ой ли? Этот вопрос озаботил его, едва она ушла. Силверсливз, ясное дело, рассчитывал на молчание бакалейщика. Того придется убедить. Заговорит ли Флеминг, если Тиффани поклянется сохранить тайну? Конечно, он сочтет своим долгом спасти девушку от Бенедикта. Но даже этого может быть недостаточно. Булл потребует объяснений. Готов ли Флеминг держать речь и перед ним? И поверит ли ему Булл? В умении Силверсливза убедительно лгать сомневаться не приходилось. Дукет вздохнул. В настоящий момент он не мог выдумать ничего лучше.

Он ждал возвращения Флеминга.

Флеминг дописал письмо ровно в полдень. Оно было коротким, но он удовлетворился. Положив его на ящик с перцем, запер дверь кладовой. Ему предстояло дело частного характера, которое требовало известной аккуратности, и он не хотел, чтобы кто-нибудь помешал.

Джон улыбнулся. Он счел, что, если повезет, его решение устроит всех.

Флеминга обнаружили вечером, когда дама Барникель и Дукет попытались проникнуть в кладовую. Он раскачивался на балке в петле. Письмо было бесхитростным.

Простите за подушные деньги и остальные тоже. Это я их украл. Я хотел наделать их больше для вас с Эми. Пожалуйста, не просите еще.

Я хочу передать дело юному Дукету. Он был мне добрым и очень верным другом. Он хотел спасти меня, но было слишком поздно. Доверьтесь ему.

Прочитав письмо, дама Барникель лишь мельком глянула на Флеминга и обратилась к Дукету:

– Ты понимаешь, о чем он?

– Да.

– Он написал, что украл деньги.