Лорд-обольститель
Шрифт:
— Вы ездите верхом?
— Да, очень часто. Я помогала объезжать лошадей Фаррингдонов. В том большом поместье, о котором рассказывала… Они делали вид, что я оказываю им некую услугу, хотя было совершенно ясно, что эту услугу оказывают мне они.
— Именно так и оказываются услуги, — кивнул он. — Если кто-то ожидает благодарности, то это уже не услуга.
— Я с вами полностью согласна. Но почему вы спросили, езжу ли я верхом?
— Потому что в случае положительного ответа собирался предложить прогулку после обеда. Как вы на это смотрите?
— С большим удовольствием.
—
— Я взяла с собой одну… так, на всякий случай, не особенно рассчитывая на то, что она мне пригодится, да еще так скоро.
Бертран слегка коснулся моей руки.
— Я очень рад, что вы приехали, — искренне произнес он. — Это так увлекательно… узнавать вас.
Легкая дрожь волнения пробежала по моей спине. Какое чудесное утро, подумалось мне, и как чудесно находиться здесь, на залитой солнцем лужайке у мощных крепостных стен, глядя на серебрящуюся на солнце воду. Но приятнее всего было то, что рядом, не сводя с меня восхищенного взгляда, стоял интересный, прекрасно воспитанный и необыкновенно красивый молодой человек.
Верховая прогулка с Бертраном де Мортимером оказалась чрезвычайно увлекательным занятием. Нас окружали восхитительные пейзажи, а я ведь так любила ездить верхом и любоваться красотами природы. Казалось, меня с нетерпением ждут необычайные приключения, к которым так властно манила авантюрная жилка. Я чувствовала, что мне предстоит окунуться с головой в гущу стремительных и загадочных событий. Возможно, меня ожидали серьезные опасности, но, видимо, я родилась с любовью к риску, а значит, была готова заглянуть в бездну, вместо того чтобы занять более безопасную позицию.
Мне трудно было понять причину неожиданно нахлынувшего восторга. Я лишь ощущала наслаждение, вызванное то ли мерной рысью лошади, то ли великолепным ландшафтом, то ли еще чем-то, не поддающимся описанию.
Конечно, отчасти причиной этого состояния было общество молодого человека. Еще ни к кому я не испытывала такого влечения после столь короткого знакомства. Я была буквально очарована общением с ним. Мы болтали о разных пустяках, шутили, смеялись, а время летело приятно и незаметно.
— Похоже, мы стали друзьями во мгновение ока, — заметила я.
— Время всегда кажется мгновением, когда с нами происходит что-то хорошее, — сказал он. — Жизнь слишком коротка. Я не забываю о том, что вы приехали отнюдь не навсегда. Как же я смогу узнать вас, если не буду спешить? Сколько требуется времени для написания миниатюрного портрета?
— Все зависит от того, как будет продвигаться работа.
— Думаю, что недолго.
— Да, пожалуй, барон захочет, чтобы портрет был написан как можно скорее.
Упоминание о бароне слегка отрезвило меня. Я настолько безмятежно наслаждалась настоящим, что совсем позабыла о ближайшем будущем.
Очарованная происходящим, я не осознавала, что со мной происходит. Впоследствии мне стало понятно, что именно так ощущают действительность люди, когда в кого-нибудь влюбляются. Со мной это случилось впервые.
Ведь мою жизнь можно было назвать весьма и весьма уединенной, так что я почти не
Так что мое волнение можно было считать вполне естественным. На обратном пути мы пустили лошадей вскачь. Вдали показался замок. Мы галопом неслись по лугу, ветер свирепо трепал мои волосы и пытался сорвать жесткую шляпу-котелок. Мне безумно нравилось ощущение стремительного преодоления препятствия. Нравилось слышать дробный топот копыт и видеть рядом с собой его — смеющегося, от всей души наслаждающегося этой безумной скачкой.
Волнение. Приключение. Риск. И опасность… определенно опасность. Приехать сюда под ложным предлогом, разработать коварный план создания миниатюры, которую предстояло выдать за работу моего отца… Конечно же, мы подвергали себя опасности.
И все же это было так увлекательно.
Я почувствовала перемену в окружающей атмосфере, едва приблизившись к конюшне. К нам поспешно подошел один из конюхов.
Барон вернулся.
Радостное волнение враз уступило место недоброму предчувствию. Я взглянула на Бертрана де Мортимера. Он будто уменьшился в размерах.
Пришло время испытания.
Я не ожидала, что это произойдет так скоро, но, когда мы вошли в большой зал, там нас уже ожидал господин барон.
Секунду или две царило молчание, пока он смотрел на нас. Тут я и почувствовала, что оправдываются все мои худшие опасения.
От него исходило ощущение силы, но к этому я была готова. Он также был очень высоким и широкоплечим, отчего казался ниже ростом и массивнее, чем был на самом деле. Темный костюм для верховой езды выгодно оттенял его густые белокурые волосы, которые блестели в солнечных лучах, льющихся в высокие окна. Его серые, стального оттенка глаза пристально смотрели на меня. Нос был довольно крупным, но прямым, а благодаря свежей коже барон выглядел энергичным и пышущим здоровьем. Было в нем что-то такое, что повергло меня в тревогу. Я уже отнюдь не была уверена в том, что нам удастся обмануть этого человека.
Не спуская с меня глаз, он приблизился к нам, насмешливо вскинув правую бровь.
— Бертран, — произнес он, — почему ты не представляешь меня своей спутнице?
— Ах да, — ответил Бертран со смешком, который можно было назвать смущенным. — Мадемуазель Коллисон.
— Мадемуазель Коллисон? — Он замолчал, вопросительно глядя на меня.
Я всегда считала, что лучший способ защиты — это нападение, потому быстро произнесла:
— Я приехала с отцом. Его зовут Кендал Коллисон, и ему предстоит писать миниатюрный портрет барона де Сентевилля.