Шрифт:
Нет цвета в серых буднях. В бесконечном хождении по одним и тем же дорогам. В унылом выборе между овсянкой и яичницей, сериалом и ток-шоу, дешёвой шоколадкой и школьной тетрадкой. Жизнь играет красками только когда смачным пинком под зад напомнит о своём существовании. О том, что она у тебя одна, и другой не будет. И ты летишь с отшибленным копчиком, в распахнутый в крике рот вливается свежий воздух, свистит в лёгких, бурлит в крови, заставляя сердце биться быстрее. В какой момент крик от боли в отбитом заду превратится в крик абсолютного счастья, которое ты не забудешь никогда? Без разницы. Жизнь – это боль, боль – это счастье, боль значит, что
Тая не собиралась умирать, не для того её мама рожала. Она бежала по кругу как цирковая лошадь: то галопом, то усталой рысью. Лиц вокруг много, но все они по другую сторону барьера: расплылись в бесцветную массу и давно не вызывают интереса. Монотонное движение усыпило даже её дрессировщика. Он тихо посапывал на табуретке в центре арены, пальцы расслабленной руки касались песка в сантиметре от хлыста, который давно не жалил Таин потный круп. Зачем, если бежит сама?
А потом что-то случилось: перелез через барьер человек-гора. Настоящий Аю-Даг встал с берега и отрастил огромные лапищи. Тая затормозить не успела, врезалась грудью в каменный утёс. Она уткнулась носом в зелёный лес на его макушке, а он обхватил её шею и зарылся в спутанную гриву. Оба втянули запах друг друга, и он им понравился. А потом вскочил заспанный дрессировщик по имени Жизнь и взмахнул кнутом. Тая поскакала через ряды сидений, крича от боли и восторга, впереди мчался человек-гора и указывал дорогу. А в центре арены Жизнь с досадой бросила свой кнут: "Нормально ж бегала, что ей под хвост попало?"
…
Простая:
по шейко жать не пробовал? С хера ль велик изобретать?
Гайдар:
Ля ты умная. Жал 4 раза в неделю, пока плечи не нае@нул
Простая:
…ули делать, если мозг на трене не включаешь? На хрена вообще жать больше трёх раз в неделю??? [фейспалм]
Гайдар:
Может тренером ко мне пойдёшь, такая прохаванная?
…
Серый будень
8:30: клеенчатая скатерть, пробелы в холодильнике. Мамы нет, вдвоём на кухне делать нечего.
10:00: старый комп, запах трухи и краски для принтера, тусклые голоса вязнут в пыли
13:00: пластмассовый контейнер с остохреневшей варёной грудкой, кривая морда «как ты жрёшь это каждый день?»
16:00: два сваренных вкрутую яйца, без соли, два неродившихся цыплёнка желтеют в мусорке для бумаг.
20:00: комната, отблеск ламп накаливания в старой полировке. Тихая мама в телевизоре, молчаливый сын в телефоне.
8:30: продолжать?
Три раза в неделю Жизнь приоткрывает левый глаз. Тая приезжает в старый подвал с тусклым освещением. Здесь тренироваться дёшево, и владельцам приходится экономить свет. В обтягивающем трико она дёргает ручки грубо сваренных самодельных тренажёров, переругивается с самовлюблёнными культуристами за не вытертые лежаки. Парни смотрят в зеркала на свои мышцы и довольно улыбаются. Тая – на хват рук, положение локтей и скептически морщится. В зале пахнет потом, болью, металлом. Булькает мутный протеин в мятых полторашках. Тае хорошо. У неё такое счастье. Кто сказал, что оно хуже, чем боль от набитых татух или золотых нитей?
Тренировка кончилась. Ещё пару дней ноющая боль в мышцах будет напоминать о ней, как раз до следующей тренировки. Пот и боль… кайф… жизнь. Кто напрягался сильней, чем мог, а потом ещё чуть-чуть, и ещё полтора раза после «не могу», тот поймёт. Остальное – замазка безвкусная, без цвета и запаха. Опять заснул дрессировщик, ему скучно. Зря, упустил момент.
…
Якут :
Братия, 21 сентября в пабе «Харатс» сходняк. Все, кто хочет, пишите в личку. Жду вас в Питере.
Простая :
Братиев пригласили, а сёстры как же?
Якут :
Мадам, ну как без вас. Вас приглашаю особо
Гайдар :
@простая прям жду не дождусь, когда ты меня жать научишь
Простая :
Лечу, родной, только ради тебя и еду
…
Тая захлопнула ноутбук. Получилось слишком громко. Мама вздрогнула, сын поднял глаза от смартфона на целую секунду.
– Ма-ам, – протянула Тая, – присмотришь пару дней за Ваней?
– Чего за ним присматривать? Сам за собой пусть смотрит, не маленький, – проворчала мама, не отрываясь от экрана.
– Мам, я серьёзно. Мне уехать надо. Ненадолго, на выходные.
"Навсегда" мелькнуло в голове, мелькнуло и исчезло.
Мама обернулась, положила на стол "телевизионные очки"
– И… Куда?
– В Питер.
– А… Зачем?
– Мам, ну зачем ездят в Питер? Погулять по городу, в музей сходить, по каналам покататься.
– У тебя кто-то появился?
Голос у мамы немножко изменился, пара грамм надежды добавили пару градусов теплоты.
– Нет, – поспешила разочаровать её Тая, – просто хочу ненадолго сменить обстановку.
– А жить ты там где собираешься?
– Сниму койку в хостеле.
Мама закатила глаза к потолку и подумала, что неплохо б его побелить. Но вслух сказала:
– Ты вообще представляешь, сколько это стоит?
Тая представляла. Она расписала в заметке в своём телефоне все предполагаемые расходы: от пополнения карты "Подорожник" до оплаты за ночлег. И две кружки недорогого пива в "Харатсе" тоже посчитала.
А ещё она определённо и чётко представила, что будет, если она не поедет. Как сменится этот тягучий день новым, ничем не отличимым от старого, и чем дальше, тем больше понимаешь, что тебя нагрели и под видом жизни подсовывают что-то совершенно иное, дешёвое и безрадостное. Она бы упала на колени и завыла от безнадёги, но родные не поймут, поэтому Тая обняла маму за плечи и поцеловала в сухую кожу между разложенными на прямой пробор волосами.