Лоскутная кожа

Закевич Никита Игоревич

Но ни изящная в своей простоте красота природы, ни милый сердцу скрип лопастей, погружаемых в холодную воду, не волновали Волота этим утром. Его взгляд приковывала к себе башня, уродливое кирпичное строение, ощетинившееся арбалетными блоками и крюками, на которых болтались нарушители закона. Некоторые из них ещё шевелились, едва заметно, как обессилившие на жаре черви, но большая часть представляла собой груду истлевших костей, чудом не рассыпавшихся в прах. Вокруг башни кружились десятки жирных чёрных птиц, наверное, лесных грачей и воронов, пристрастившихся к лёгкой и вкусной добыче. Их требовательные наглые крики почти заглушали голоса людей.

– Пошевеливайся! –

командовал капитан гарнизона, чей рык далеко разносился над всем трактом, в обе стороны. – А ты, стоять! Документы! Морду покажи. Быстрее, а не то останешься без глаз. Ты, сюда. А ты встань там… Булат, проверь-ка вон того, да поживее.

Волот обречённо вздохнул и, перегнувшись через луку седла, сплюнул. Разумеется, последнее, чего он желал этим утром, – это оказаться в подвешенном состоянии рядом с теми бедолагами, чьи останки день ото дня иссыхают на раскалившихся на солнце камнях. Как, впрочем, и любому человеку. Однако сворачивать с дороги было слишком поздно, и ему только и оставалось, что позволить медленно продвигающемуся потоку телег и босоногих крестьян вести его навстречу судьбе.

Очередь продвигалась медленно. Солнце уже стояло в зените, когда повозка, маячившая перед ним добрую половину дня, наконец тронулась.

– Пр-езжай, – сказал десятник, перепрыгивая через бортик. Беспорядок, устроенный им во время досмотра, мало чем отличался от первоначального расположения вещей в крестьянской повозке: либо кметы не дорожили своим скудным добром, изрядно прореженным бесконечными поборами, либо это далеко не первый досмотр, который они пережили по пути. И вероятно, не последний. – Ты, на коне. Кто такой и куда едешь?

– В Харенхолл. Это городок по ту сторону…

– М-лчать! – отмахнулся он, хватаясь за стремена. – Я знаю, где это. Сам кто, откуда и где спёр коня?

Волот покачал головой и тихо рассмеялся, небрежно, будто отгоняя дурные мысли, махнул рукой в пустоту, указывая на несуществующий город своих хозяев.

– Я – посыльный гильдии купцов, – проговорил он, старательно подражая пренебрежительной манере речи родовитых вельмож. Стражник нетерпеливо топтался на месте. Привыкший к резким, громким командам, он с трудом вслушивался в неторопливые, растянутые звуки, отчаявшись в попытке понять хоть что-нибудь. – И мне посчастливилось улучить удачный для моих планов момент. Видите ли, военное положение этой страны открывает для моего предприятия невероятные возможности. Я желаю узнать, как много можно закупить зерна в Харенхолле и окрестных деревнях.

– А, – ответил десятник, отступая на несколько шагов. На его лице, прорезанном ранними морщинами, свидетелями тяжёлой жизни, блестел крупный пот. Оглянувшись на нависшую над ним башню, он тяжело вздохнул и поправил сползшую набок валяную шапку. – Это х-рошо. Проезжай.

Кивком поблагодарив стражника и собственное везение, он поторопил коня. Тот дико заржал, не менее хозяина радуясь долгожданной свободе, готовый сорваться с места.

– Сто-ять! – крикнул кто-то с вершины башни. Волот выругался и резко натянул поводья, остановив Буцефала в прыжке. Заскрипела кожа ремней, из-под нервно бьющих копыт во все стороны полетели комья земли. – Деся-ятник Булат! Сюда его! Сюда вса-адника!

– Милостивый господин, – пробубнил тот, одним рывком сдёрнув ахнувшего от неожиданности Волота с седла. – Это вас зовут, капитан зовёт. Надыть идти. И не думайте дать дёру, видите столб дыма дальше по дороге? Вот то-то. Идите, идите, я присмотрю за конягой.

Где-то наверху застонал рассохшимся деревом гигантский уродливый арбалет, какие используют при осадах; из-за поворота дороги вынырнул конный разъезд – уставшие, злые солдаты, скорые на расправу. Недовольно поморщившись, Волот решил подчиниться. В конце концов, его бумаги в порядке, так что может пойти не так?

– Принимайте гостя, – крикнул Булат в открывшуюся на мгновенье дверь. Несколько крепких рук схватили Волота и поволокли куда-то вглубь каменной утробы башни.

Затхлый воздух, больше похожий на смрад пещеры жуткого монстра, ударил в нос, заставив его задохнуться. Сдавленный со всех сторон потрескавшимся камнем, склизким на ощупь из-за чёрной плесени, он не мог даже остановиться, чтобы привыкнуть к царившей здесь темноте и перевести дух. Ноги безвольно стучали по узким ступенькам – стражники, подхватившие его под руки, явно не привыкли обращаться с благородными вельможами. Наконец он почувствовал толчок в спину, за которым последовало недолгое падение. Колени врезались в камень, острый гравий. Волот зашипел и с ненавистью оглянулся назад. Стражники замерли за его спиной непреодолимой преградой. Густые бороды торчали из-под низко надвинутых, на самые глаза, шлемов. Не в силах выразить своё негодование и злобу, он продолжал сверлить их полным угрозы взглядом, когда позади раздался грубый требовательный голос.

– Ты кто таков?

– Купец, – с вызовом ответил он, неожиданно для самого себя ощутив неприятный липкий холод страха. Он почти услышал, как гигант, вставший между ним и обитой ржавым железом дверью, ухмыльнулся.

– Ну так что? – Гигант схватил его лицо и повернул боком, перед глазами взметнулись длинные языки пламени, обдавшие исказившееся лицо жаром.

«Чтобы рассмотреть, – с надеждой подумал он, вцепившись в могучую руку стражника в тщетной попытке вырваться. – Разумеется, чтобы рассмотреть. Не будут же они пытать меня прямо здесь! Если только…»

– Этого пропусти, – донеслось из-за закрытой двери. Волот успел различить в темноте жадный блеск глаз, наблюдавших за ним через зарешеченное окно двери.

– Будет исполнено, капитан. – Огонь, грозивший опалить его брови, немедленно исчез, оставив после себя только ярко-зелёные отпечатки в глазах. Почувствовав свободу, он попытался унять дрожь в руках и, оправив сбившуюся, как после драки, одежду, протиснулся сквозь едва приоткрывшуюся дверь.

В маленькой комнате, забитой старой мебелью, пахло пылью и старостью – запахи, характерные для библиотек и подвалов старьёвщиков, но совершенно чуждые военному ремеслу. Равно как и командир гарнизона, заплывший жиром мельник, встретивший запыхавшегося Волота плутоватой улыбкой. Повелительно указав гостю место по другую сторону стола обглоданной куриной костью, он неохотно отбросил её в угол комнаты и вытер руки о штаны.

– А, это ты, – сказал он пренебрежительно, смахивая пот со лба. – Я наблюдал за тобой из окна. Дорогая кляча, да? – Взгляд Волота бесцельно скользил по комнате, подобно следопыту, идущему по следу всеобщей разрухи и запустения. Сломанные полки покосившегося шкафа, мусор на полу, старая столешница, жирные пятна на которой блестели в свете огарков нескольких свечей. Эта башня переживала явно не лучшие свои времена, но наверняка и не представляла особой ценности – хотя бы потому, что руководить здешним гарнизоном поставили это. – Странно, очень странно. На благородного ты не похож, слишком рожа паскудная. Так что же тебе забылось в этих краях?