Лотерея (сборник)

Джексон Ширли

— Пускай слышат, — сказала кукла и, с ухмылкой оглядев окружающих, повысила голос. — Стоит только человеку слегка расслабиться, как она начинает висеть у него над душой ну прямо как ледяной айсберг.

— Угомонись, Мармедюк, — сказал чревовещатель кукле. — Не надо хамить старушке-мамуле.

— Да видал я ее в дубовом гробу! Если этой поганке здесь не по нраву, пусть катится ко всем чертям обратно на панель!

Миссис Уилкинс открыла рот, собираясь что-то сказать, но не издала ни звука. Вместо этого она положила на стол салфетку и встала с места. Далее миссис Строу остолбенело наблюдала за тем, как ее приятельница подошла к соседнему столику и

с размаху влепила кукле полновесную затрещину.

Когда миссис Уилкинс вернулась к своему столу, миссис Строу уже надевала пальто.

— Расплатимся при выходе, — бросила миссис Уилкинс, также беря свою одежду.

Обе дамы с достоинством проследовали через зал. Чревовещатель и девушка какое-то время молча смотрели на куклу, которая завалилась набок, неестественно вывернув шею. Потом девушка потянулась со своего места и поправила ее деревянную голову.

Семь видов неоднозначности

Подвал книжного магазина казался беспредельным; ряды книг простирались влево и вправо, теряясь в потемках; книги плотно стояли на полках высоких шкафов и штабелями громоздились на полу. Неподалеку от винтовой лестницы, спускавшейся из опрятного магазинчика наверху, стоял заваленный каталогами и освещенный пыльной лампой столик мистера Харриса, книготорговца. Та же лампа под потолком освещала книжные полки вокруг стола мистера Харриса. В глубине подвала имелись другие, не менее пыльные лампы; их включали, дергая за шнур, сами клиенты, и они же должны были и выключать их на обратном пути, чтобы потом ощупью добираться до мистера Харриса, который принимал плату и заворачивал покупки. В данный момент у мистера Харриса (знавшего точное местонахождение каждой книги на забитых до отказа полках) был только один посетитель, юноша лет восемнадцати, листавший книгу под зажженной дальней лампой. В помещении было прохладно, и оба, клиент и хозяин, не снимали пальто. Мистер Харрис периодически вставал из-за стола, чтобы подкинуть немного угля в железную печурку у лестницы. В паузах между вставаниями мистера Харриса и отдаленными шорохами, когда юнец брал с полки или возвращал на место очередной том, ничто не нарушало покой сумрачного книгохранилища.

Но вот слабое бряканье дверного колокольчика возвестило о появлении кого-то в книжной лавке наверху, где продавались бестселлеры и альбомы по искусству. Мистер Харрис и юноша отвлеклись от своих дел, прислушиваясь к невнятному разговору над ними, пока голос девушки, заведовавшей лавкой, не произнес ближе и отчетливее:

— Вот сюда, спускайтесь по лестнице, и мистер Харрис вам поможет.

Мистер Харрис выбрался из-за стола и зажег ближайшую к лестнице лампу, чтобы посетитель мог разглядеть ступени. Юнец закрыл книгу и сунул ее на полку, но не убрал руку от корешка, продолжая слушать.

Когда мистер Харрис обнаружил, что по лестнице спускается женщина, он учтиво сделал шаг назад и предупредил:

— Будьте внимательны, не оступитесь в самом низу.

Осторожно сойдя по ступенькам и утвердившись на подвальном полу, женщина огляделась. За ней спускался мужчина, на витке лестницы нагнувший голову, чтобы не зацепить шляпой низкий потолок.

— Осторожнее с последней ступенькой, — сказала ему женщина негромким, но ясным голосом. Очутившись рядом с ней, мужчина поднял голову и тоже начал озираться.

— Ну и ну, книг у вас тут без счета! — сказал он.

— Чем могу помочь? — спросил мистер Харрис с профессиональной улыбкой.

Женщина посмотрела на своего спутника, и тот как-то не очень уверенно произнес:

— Мы, собственно, пришли за книгами. — Он сделал рукой округлый жест. — Нам нужно много книг, то есть целая коллекция.

— Что ж, вы пришли по адресу, — сказал мистер Харрис, продолжая улыбаться. — Не желаете присесть, мадам?

И он повел ее к своему столу, а мужчина шел следом, прижимая руки к бокам, словно боялся что-нибудь ненароком задеть и сломать. Мистер Харрис подвинул даме свой стул, а сам уселся на край стола, сдвинув в сторону каталоги.

— Какое интересное место, — сказала женщина все тем же негромким ясным голосом. На вид лет сорока, она была одета с иголочки, но неброско, соответственно возрасту. Мужчина был высок и массивен, с покрасневшей на холоде физиономией; его большие руки нервно мяли пару шерстяных перчаток.

— Мы хотим купить книги, — повторил он, — хорошие книги.

— Какие авторы вас интересуют? — спросил мистер Харрис.

Здоровяк смущенно хохотнул.

— Должен признаться, я не больно-то разбираюсь в таких вещах. — Его мощный голос, по контрасту со спокойными голосами женщины и мистера Харриса, заполнил все помещение, эхом отдаваясь под сводами. — Мы вообще-то надеялись, что вы сами подскажете, какие книги стоит купить. Нам не нужен всякий новомодный вздор. — Он громко прочистил горло. — Лучше что-нибудь вроде Диккенса.

— Вроде Диккенса, — повторил мистер Харрис.

— Я читал Диккенса, когда был мальчишкой, — сообщил мужчина. — И нам нужны книги такого типа, то есть хорошие книги.

Он повернул голову на звук шагов — к ним по проходу приближался юноша.

— И для начала я хотел бы снова перечитать Диккенса, — сказал мужчина.

— Мистер Харрис, — тихо обратился юноша.

— Да, мистер Кларк? — отозвался мистер Харрис.

Юнец остановился у края стола, неловко переминаясь с ноги на ногу и тем самым как бы извиняясь за вмешательство в беседу хозяина с клиентами.

— Я бы хотел еще разок взглянуть на Эмпсона, [27] — сказал он.

Мистер Харрис повернулся к застекленному шкафу, стоявшему позади его стола, открыл дверцу и извлек нужную книгу.

— Держи, — сказал он. — Такими темпами ты прочтешь всю книгу прежде, чем соберешься ее купить. — Он улыбнулся здоровяку и его жене. — Когда он заявится сюда и выложит деньги за эту книгу, я просто остолбенею от удивления и навсегда покину свой бизнес.

Юноша с книгой в руках отошел в сторону, а мужчина придвинулся к мистеру Харрису и сказал:

27

Эмпсон, Уильям (1906–1984) — английский поэт и критик. Его труд «Семь видов неоднозначности» (1930) сыграл ключевую роль в развитии англо-американской литературной критики середины XX в.

— Пожалуй, мы возьмем два больших собрания, размером с Диккенса, и еще парочку собраний поменьше.

— И «Джейн Эйр», — добавила его супруга. — Я всегда любила эту книгу.

— Могу предложить отличное собрание сестер Бронте, — сказал ей мистер Харрис. — В красивом переплете.

— Это хорошо, что переплет красивый, — сказал мужчина, — но он должен быть еще и прочным — для чтения, а не только для показу. Лично я хочу прочесть всего Диккенса, от корки до корки.

Юноша вернулся к столу и протянул книгу мистеру Харрису со словами: