Лотерея "Справедливость"
Шрифт:
Марат посмотрел на него темным, мутным глазом.
— И наши вечера... прощанья... Прощанья, правда?
Маша сидела на табуретке и плакала.
Марат подошел к двери, отогнал любопытных, закрыл на задвижку. “А магазин работает?” — спрашивали снаружи.
Подошел к Маше, положил ей на плечи ладони:
— Не плачь, Машка.
— Да иди ты...— подняла раскисшее лицо Маша, — Алекс, ну спросите хоть вы его, что он в этой своей Москве забыл!
— Марат, я принес... то, что обещал, — сказал Алекс. Он торопился.
— Да-да, сейчас, —
Алекс зашел к себе в кабинет. За его компьютером уже сидел Митра и старательно уничтожал какие-то файлы.
— Хай! — обрадовался, заметив побледневшего Алекса. — Ё систем воз вери-вери бэд, май фрэнд! Ай кэннот имэджин хау ю куд ворк виз ит. Ай эм делитинг ит, ю си? Ай вил криэйт э нью гуд ван фор ю1.
1 Твоя система была очень-очень плохой, мой друг. Не могу представить, как ты мог работать с ней. Вот, уничтожаю ее, видишь? Я создам для тебя новую, хорошую.
Митра действительно оказался гением. Так мастерски наудалял, что восстанавливали почти три дня.
На два дня Алексу дали отпуск.
— Отдыхать тоже надо, — мрачно сказал Билл.
Рыбы-глаза перевели это на халдейский и замолчали.
— Я еще выясню, зачем понадобилось сажать его за ваш компьютер!
“Он выяснит... он выяснит...”, — зашевелили плавниками глаза.
Алекс не стал рассказывать Биллу о вчерашнем разговоре с Акбаром.
— Кстати, Алекс... Помните, несколько дней назад у нас гостил этот эксперт, профессор из Гренландии?
Алекс кивнул.
— Я получил сообщение... Он расторг контракт с “МОЧИ — Третий мир” и собирается выступить с разоблачениями. Забавно, правда?
Алекс еще раз кивнул, хотя ничего забавного не видел.
“Нет, забавно, забавно”, — смеялись рыбы.
Митра, непризнанный гений
Митра сидел на кожаном диване и грыз ногти. Алексу стало его жаль. Сидит, грызет, потомок буддийских монахов.
Сел рядом.
— ...Митра, зачем ты это сделал?
Митра посмотрел на него:
— Потому что я сумасшедший...
Алекс смутился, как будто Митра сказал что-то нескромное.
— Да, Алекс, сейчас я имел очень-очень тяжелый разговор с мистером Акбаром. Я еще раз понял, что я — сумасшедший... Знаешь, я очень быстро разобрался в этой системе. Я был сильно поражен. Когда я работал в компании у брата, я изобретал компьютерные вирусы, много вирусов. Это была моя работа. Я работал очень-очень трудолюбиво, мои вирусы славились на весь мир. Брат почему-то очень испугался, и запретил мне заниматься моим творчеством. Потом отправил меня сюда, в этот офис строгого режима...
“Тяжело с этими сумасшедшими, — думал Алекс. — Особенно когда они вдруг становятся нормальными”.
— ...Алекс, они меня кормят этими таблетками. Ты думаешь, это безвредные конфеты? Это яд, я от них имею понос. Акбар постоянно присылает мне женщин. Он мне затыкает рот этими женщинами. Я уже устал от их танцев. Они танцуют всегда одно и то же.
— Митра, — напомнил Алекс, — ты рассказывал о вирусах.
— Да, я могу много рассказывать о них. Так вот, вся эта система Лотереи, вместе с базой данных, она была составлена, как очень плохой вирус.
— Ты уверен, Митра?
— Да, Алекс. Очень-очень плохой вирус. Я стал его усовершенствовать, почувствовал азарт, понимаешь? Ты не программист, ты не поймешь. Меня здесь никто не понимает, даже эти женщины со своими танцами. А ведь им платят за то, чтобы они меня понимали... Я думаю, вся эта Лотерея построена как вирус. Может, она и есть вирус. Ты знаешь, Алекс, в чем главное отличие вирусов? Нет, не разрушение. Разрушение — это следствие. Понимаешь, цель нормальной программы — в ней самой. Она честно говорит: моя цель такая-то. А вирус, чем он лучше, чем он прекраснее — тем непонятнее его цель. В мире программ, где каждая имеет свою цель, вдруг появляется какая-то бесцельная программа... Вот ваша Лотерея построена таким же образом.
— Ты хочешь сказать, Митра...
— Я хочу сказать, что она построена так, как будто эти письма не имеют для нее никакого значения, понимаешь? “Справедливость”? Это просто название, понимаешь? Когда к тебе по электронной почте приходит вирус, он же не называется “Вирус”. Он называется “С днем рождения”, например. Или “Любовь”. А эта программа называется “Справедливость”, и справедливость не имеет для нее значения. А что для нее имеет значение, непонятно. Может, мистер Билл знает, спроси, если тебе интересно.
— Почему Билл?
— Я не знаю. Я же сумасшедший. Почему я должен знать? Акбар построил мне клетку и кормит меня женщинами. Они все время танцуют. Они танцуют, чтобы со мной не разговаривать. Женщины всегда так делают. Им легче танцевать перед мужчиной, чем выслушать его. Они, во время танца, заставляют меня пить таблетки, им нет дела, что я от этих таблеток лысею. Ты думаешь, мне сколько лет? Не угадал. Мне всего тридцать три, Алекс. Я хочу служить человечеству, я хочу создавать хорошие компьютерные вирусы.
— Очень-очень хорошие?
— Да, Алекс, очень-очень. Не то, что этот мистер Билл со своей Лотереей. Я только не знаю, для чего он придумал эту Лотерею, что ему нужно от нее. Спроси его сам, если хочешь.
— Почему ты думаешь, что это его Лотерея?
— Я не знаю. Он ждет конца света, этот мистер Билл. Он из какой-то церкви, брат говорил мне, не помню название, они там все ждут конец света. Говорят, очень веселая церковь, поют песни, даже танцуют. Мой брат тоже к ним ходил, в эту очень-очень известную церковь. Это Церковь Неверующих. Они сознательно распространяют неверие, чтобы остаться единственными в мире верующими и спастись... Там много богатых людей, они туда ходят танцевать. Они там договариваются, как лучше и быстрее приблизить конец света.