Лотосовый Терем
Шрифт:
— Это… — Фан Добин растерянно умолк.
— Что “это”?
— Значит, что-то загораживает от ветра, — горько усмехнулся Фан Добин.
Ли Ляньхуа снова вздохнул.
— Так и есть. Снаружи от дерева без листьев до этого места: на дереве, за углом, в щели галереи, в окне — на всей прямой всегда что-то загораживает от ветра, не знаю, что это, но точно ничего хорошего.
Пока они шептались, шедший впереди Лу Цзяньчи добрался до двери в первую комнату второго этажа. На двери висел большой замок, Лу Цзяньчи, применив силу, сжал его пальцами — послышался щелчок, сгнившая сердцевина сломалась, он толкнул створку, но, к его удивлению, она всё равно не сдвинулась с места.
Фан Добин вихрем подлетел к окну, вытащил нефритовую флейту, с треском выломал створку и заглянул в комнату.
— Двери подпирает кровать, идите сюда, взгляните.
Лу Цзяньчи ударил рукоятью меча, раскрывая створку окна рядом с дверью, и они втроём заглянули внутрь.
В первой комнате второго этажа всюду порхали клочки разорванных амулетов, кровать была придвинута ко входу и подпирала двери, все окна наглухо заколочены деревянными досками, с балки свисало семь-восемь багуа, а также имелось две ниши, заполненные множеством буддистских статуэток — и некоторых они никогда раньше не видели. И всё же, несмотря на такое количество божественных и буддистских благословений, и на то, что комнату столь тщательно запечатали, в ней никого не было — каким образом её хозяин выбрался отсюда, оставалось необъяснимой загадкой.
Они залезли через окно.
— Похоже, хозяин стремился, чтобы что-то сюда не вошло, — заметил Лу Цзяньчи.
Ли Ляньхуа подобрал с пола обрывок амулета.
— Здесь тоже много раз повторяется слово “призрак”.
Фан Добин зажёг запал посмотреть — половина амулета была исписана словом “призрак” крупного и мелкого размера, причудливой формы, непонятно, к какой школе или ордену принадлежал создатель этого талисмана.
Лу Цзяньчи прошёлся по комнате, притопывая ногой, и услышал под полом глухой звук.
— Видимо, внизу есть потайной ход.
Ли Ляньхуа с Фан Добином смели в сторону амулеты, на полу обнаружилась скрытая квадратная рамка, как раз чтобы пролез человек. Они совместными усилиями вытащили деревянные доски, закрывающие рамку — внизу зияла тьма. Фан Добин бросил туда запал, в тот же миг послышалось шипение, пламя ослепительно вспыхнуло, они втроём одновременно вскрикнули и отскочили на три шага назад.
Глава 70. Охотничья деревня
Под полом тоже были повсюду налеплены амулеты, которые вспыхнули от пламени запала, но пугали вовсе не загоревшиеся листы бумаги — это оказался никакой не потайной ход, как они предполагали, а тесная комнатка, в которую едва умещался человек. В тайнике сидел высохший труп, руки и пальцы ног которого высохли до костей, однако не сгнили, головы у него не было, а рана на шее шла слоями, как будто что-то невероятно сильное оторвало ему голову.
— Он… он… — У Фан Добина отвисла челюсть.
— Как это возможно? — Лу Цзяньчи тоже был потрясён.
Ли Ляньхуа тихонько кашлянул.
— Кто-то оторвал ему голову, посмотрите на рваные края раны — на это потребовалось немало силы.
— Кто обладает такой силой? — стуча зубами, спросил Фан Добин. — Кто способен оторвать человеку голову, проникнув сквозь деревянные доски?
— С телом как будто что-то не так. — Лу Цзяньчи уставился на безголовый высохший труп. Одежда на нём была в порядке, хотя и покрыта пылью, но пятен крови совсем не было, и место разрыва на шее отчётливо выделялось. Лу Цзяньчи задумался. — Похоже… голову оторвали уже после смерти.
— Голову оторвали после смерти… — повторил Ли Ляньхуа. — Ох, но почему же после того, как ему оторвали голову, грудь разорвана как слои бумаги?
Это замечание заставило Лу Цзяньчи прозреть.
— Точно, его обезглавили не после смерти, ему оторвали голову после того, как его тело высохло, поэтому место разрыва выглядит как клочки бумаги. Но кто спрятал здесь высохший труп? И кто он?
— Не исключено, что он, как и женщина с первого этажа, не вынес здешних злых духов, поэтому спрятался и совершил самоубийство. Воздух в горах сухой, если он покончил с собой, приняв яд, который предотвращает разложение, то превращение в иссохший труп вполне закономерно и естественно.
— Бред, чепуха! — мотнул головой Фан Добин. — С чего ты взял, что он покончил с собой приняв яд? Есть миллион способов убить себя, неужели он не мог повеситься, утопиться, перерезать себе горло, перестать есть и умереть с голоду, да хоть проглотить мышь и сдохнуть от омерзения?
— Ну… — усмехнулся Ли Ляньхуа.
— На теле нет ран, — задумчиво проговорил Лу Цзяньчи, ощупав иссохший труп, — но даже чтобы оторвать голову уже высохшего трупа, требуется достаточная сила кистей рук. Кто тащил его за голову и опустил сюда, почему тело до сих пор в тайнике? Как он вошёл и как вышел?
— Неужели… и правда призрак? — пробормотал Фан Добин. — Идёмте, здесь сквозит дуновением загробного мира… э? — Прервавшись на полуслове, он неожиданно развернулся и посмотрел на только что выломанное окно.
Лу Цзяньчи тоже подошёл и выглянул наружу — за окном царила непроглядная тьма, лунный диск уже заходил, тень от высохшего дерева стала ещё мрачнее — и больше ничего. Фан Добину смутно показалось, он только что заметил боковым зрением, как будто за окном что-то мелькнуло, но что это было, он не мог описать.
Ли Ляньхуа подошёл к окну и обратил внимание на пол, полагая, что там должны остаться отпечатки ног трёх человек, однако несмотря на толстый слой пыли в галерее, все оставленные следы были хаотичными — и старые, и новые, словно кто-то еженощно носился по галерее, и понять, не проходил ли кто-то именно сейчас, совершенно не представлялось возможным.
— Живей, живей, это место слишком неблагоприятное, — поторопил Фан Добин. — Быстрей осмотрим — раньше вернёмся и ляжем спать.
Они перелезли через окно; во всех трёх соседних комнатах были перевёрнуты столы и стулья, а стены забрызганы чёрными разводами — если это кровь, то здесь явно произошла чудовищная резня, однако тел не осталось. Они спустились со второго этажа и обошли нижние четыре комнаты, расположенные с левой стороны. Первая и вторая были совершенно пусты. Одна завалена пустыми винными кувшинами, в другой тоже виднелись следы, где стояла мебель, но сама мебель отсутствовала, а на полу валялась большая куча холщовых тканей и узорчатых шелков — вероятно, некогда постельных принадлежностей.
Ночь стояла тёмная, звёзды не горели. Казалось, запертые двери никогда не озарял свет. Изначально ровная окраска древесины словно беззвучно коробилась и закручивалась спиралями. Их тени падали на стены, добавляя жути — стало страшнее, чем когда они проходили здесь раньше. Звук шагов становился всё более тихим, почти неразличимым. Временами возникали сомнения, кто же мог быть призраком этого постоялого двора — и чем они, ночные путники, отличались от призраков?
В неестественной тишине Лу Цзяньчи распахнул дверь в третью комнату, изнутри со стуком что-то выпало, чуть ли не ему на ноги. У каждого из них дрогнуло сердце.