Лотосовый Терем
Шрифт:
Фан Добин замер.
— Возможно, нам просто не везёт, вот и не видели.
— Какие дикие животные питаются хризантемами? — вздохнул Ли Ляньхуа. — К тому же, у этих стебли очень крепкие и жёсткие и покрыты ворсинками, ни коровы, ни овцы, боюсь, не смогут их есть. Здесь высокогорье, вол, разумеется, не забредёт, а если бы было стадо коз, после них непременно остались бы следы и запах, но я ничего не почуял. Местные деревья не плодоносят, значит, нет и обезьян, и тем более, кабанов.
Лу Цзяньчи вдохнул полной грудью — и правда, пахло только травами.
— В таком месте, скорее всего, дичь не водится.
Ли Ляньхуа кивнул.
— И что же они едят?
Фан Добин с Лу Цзяньчи обменялись растерянными взглядами.
— У них же есть те дикорастущие овощи, мука грубого помола и какие-то высокогорные куланы? — сказал Лу Цзяньчи.
— Я же только что объяснил, — снова вздохнул Ли Ляньхуа, — место, где может жить этот высокогорный кулан, находится так далеко, что даже если он отрастил крылья и прилетел издалека, непременно помер бы от голода на полпути.
— Хочешь сказать, старик Ши нас обманул? — хрипло спросил Фан Добин. — Если это было не мясо кулана, то чьё?
Ли Ляньхуа уставился на него.
— Не знаю, но одним словом, я не видел, чтобы в деревне разводили коров, овец или свиней, не видел, чтобы здесь в горах водились кабаны и куланы, везде одни хризантемы, диких съедобных растений крайне мало — разве не странно, как в столь неплодородных землях могут жить несколько десятков человек?
— Может, они покупают еду в других местах, поэтому могут жить здесь, — растерянно предположил Лу Цзяньчи.
— Но староста ведь говорил, что они никуда не выезжают, — медленно проговорил Ли Ляньхуа, — к тому же, странно ещё кое-что…
— Что? — спросил Фан Добин.
— Они испытывают сильную ненависть к “людям с центральных равнин”, почему же тогда хорошо отнеслись к нам? Неужто мы с вами не похожи на людей центральных равнин?
Фан Добин застыл на месте.
— Как ни в чём ни бывало проявляли радушие… — пробормотал Ли Ляньхуа. — Как ты сам сказал, старик Ши явно знал, что в деревне промышляет монстр, но нарочно умолчал; посреди ночи в третью стражу мы с вами ходили по постоялому двору скрытно, откуда он узнал об этом? Посчитаем блюда — были и овощи, и мясо, и вино. Здесь что, каждая деревенская семья глубокой ночью готовится принимать и угощать гостей?
Едва были произнесены эти слова, Лу Цзяньчи широко распахнул глаза — именно это ощущение неправильности и не давало ему покоя, только он не мог додуматься сам, услышав же размышления Ли Ляньхуа, немедленно обрёл душевное спокойствие.
— Точно, старик Ши какой-то странный.
— Этот старик и у меня вызывал подозрения, но какое это имеет отношение к чашке мяса? — нахмурился Фан Добин.
Ли Ляньхуа вздохнул.
— Помните ту оторванную руку на постоялом дворе?
Лу Цзяньчи и Фан Добин кивнули.
— На постоялом дворе должно быть множество трупов, но они куда-то исчезли, осталась одна оторванная рука, которую можно считать ещё свежей, так?
— Что ты хочешь сказать? — У Фан Добина по телу побежали мурашки.
— Хочу сказать… — пробормотал Ли Ляньхуа. — Хочу сказать, что, за исключением мышей, единственное съедобное мясо здесь это трупы…
От этих слов у Фан Добина отвисла челюсть, Лу Цзяньчи почувствовал тошноту, и его чуть не вырвало.
— Что?.. — прохрипел он.
Ли Ляньхуа сочувственно посмотрел на них.
— Если бы вы отведали этого мяса, возможно, узнали бы, какова на вкус человечина.
— Тьфу-тьфу-тьфу! Что за вздор средь бела дня? — возмутился Фан Добин. — Откуда ты знаешь, что это было мясо мертвецов?
Лу Цзяньчи надолго окаменел, а потом медленно проговорил:
— Если не найдём в котле сваренные останки… мне… мне на самом деле будет трудно поверить.
— Если у вас будет мёртвая свинья, кроме мяса, которое положите в котёл, разве ничего не останется? — со вздохом спросил Ли Ляньхуа.
— Ты-ты-ты… — У Фан Добина застучали зубы. — Неужели ты хочешь отыскать обглоданные кости и сваренные останки… мертвецов…
— Нет, — серьёзно ответил Ли Ляньхуа, — к истории о поедании мертвецов вернёмся позже.
— Тогда что ты хочешь найти? — замер Фан Добин.
— Дома, — ответил Ли Ляньхуа. — В деревне должно быть ещё много домов.
— Домов? Каких домов? — удивился Лу Цзяньчи.
Ли Ляньхуа огляделся кругом, всматриваясь в растущие всюду дикие хризантемы.
— Если много лет назад здесь и правда множество людей с центральных равнин возделывали землю, сажали деревья, сеяли злаки и занимались виноделием, разумеется, они построили дома. На постоялом дворе могли жить только торговцы, которые покупали вино для перепродажи. Чтобы довести горные леса до такого состояния, как сейчас, недостаточно нескольких месяцев, это требует усилий множества человек, так что я думаю… В деревне должно остаться немало домов, построенных чужаками с центральных равнин.
Фан Добин огляделся по сторонам, Лу Цзяньчи всматривался вдаль, но видел лишь сорняки да хризантемы, даже деревья можно было пересчитать по пальцам, где тут какие-то дома?
— Нет никаких “домов, построенных чужаками с центральных равнин”… Этот старикашка и тут наболтал ерунды! — пробормотал Фан Добин. — Да чтоб он сдох! И я столько времени слушал его враньё…
Лу Цзяньчи был полон сомнений — домов не было, но леса определённо сравняли с землёй, и везде росли совершенно не характерные для гор хризантемы.
Ли Ляньхуа уставился на заросли хризантем.
— Эти цветы наверняка высаживали приезжие вокруг своих домов… — Он стремительно прошагал туда, где хризантемы росли гуще всего, нагнулся, развёл цветы и внимательно осмотрел землю. Вскоре он легонько шаркнул ногой, оставив в земле бороздку. Под верхним слоем мелкого песка и нанесённой грязи показалась чёрная угольная пыль.
— Поджог… — пробормотал Лу Цзяньчи. — Они сожгли все дома, построенные людьми с центральных равнин, включая те бесплодные деревья и злаки, поэтому гора и превратилась в пустошь.