Лотосовый Терем
Шрифт:
— Какого умысла? — вытаращил глаза Фан Добин.
— Наверняка имеющего серьёзное отношение к императору Фанцзи, — сухо заметил Ян Цююэ.
— Вы правда не понимаете? — вздохнул Ли Ляньхуа. — Сичэн приказал выгравировать на входе в подземный дворец многословное и пространное “Наставление врачевателя”, в чём основная идея этой истории? В ней говорится, что отец желает сыновьям добра, и даже то, что его смерть — постановка, не считается ложью, разве не так?
— Смерть Сичэна была постановкой? — не удержались от возгласа Фан Добин и Ян Цююэ.
Ли Ляньхуа указал на женские покои позади себя.
— На цине написано “Не будучи целомудренным, нельзя достичь просветленности воли”, а на глазурованном экране изображён карп, превращающийся в дракона…
Фан Добина наконец осенило.
— А! Это изречение из “Заповедей” Чжугэ Ляна! “Наставление врачевателя”, “Книга заповедей” — похоже, Сичэн возлагал большие надежды на сына, надеялся, что сын станет драконом.
— Что же такого сотворил император Фанцзи, что Сичэн решил притвориться мёртвым? — поразился Ян Цююэ.
Ли Ляньхуа тихонько кашлянул и медленно проговорил:
— Полагаю… Император Фанцзи увлёкся… женщиной из тех покоев.
— Да кто же она? — фыркнул Фан Добин.
— Возможно, она была наложницей императора Сичэна, — ответил Ли Ляньхуа. — А император Фанцзи влюбился в неё, чем опечалил отца.
Господин Фан снова фыркнул.
— Откуда ты знаешь, что она не наложница Фанцзи?
— Это Си-лин… — Ли Ляньхуа пожал плечами. — Император Сичэн находился в собственной усыпальнице, разве могла с ним оказаться наложница Фанцзи? К тому же… к тому же…
— Что? — не выдержал Ян Цююэ.
— К тому же, эта женщина… — неторопливо проговорил лекарь. — Умерла задолго до Сичэна и Фанцзи.
Фан Добин слушал с возрастающим изумлением.
— Ты хочешь сказать… — Он ткнул пальцем на скелет. — Что эта женщина… умерла здесь давно, а Сичэн был ещё жив в то время?
Ли Ляньхуа кивнул. Ян Цююэ ничего не понял и озадаченно помотал головой, не в силах постичь.
— Вы не заметили, что её скелет совершенно отличается от останков Сичэна и Фанцзи? Её одежда в полном порядке, волосы аккуратно собраны, куда чище, чем скелеты двух императоров.
Фан Добин кивнул.
— Ну и что с того?
Ли Ляньхуа снова вздохнул, похоже, разочарованный недогадливостью друга.
— Императорские одежды шьют из самых лучших тканей, так почему же одеяния Сичэна и Фанцзи превратились в дырявые лохмотья, их волосы растрёпаны, а кости в таком плачевном состоянии? Возможно, при жизни эта женщина была настолько прекрасна, что и скелет у неё красивый. — Он помолчал. — Или же… Тела Сичэна и Фанцзи разлагались здесь, личинки мух проели ткань, отсюда и такое состояние. А её одежды личинки не потревожили…
— Хочешь сказать, что она была настолько прекрасна, что даже насекомые не смели к ней прикоснуться? — нахмурился Фан Добин. — Тогда куда делась её плоть?
Ли Ляньхуа с ещё большим разочарованием посмотрел на него.
— Ты всё ещё не уразумел? Я имею в виду, что она уже была скелетом. Умерла давно, только когда её поместили сюда, одели скелет в платье и закрепили парик. А раз от неё давно остался один скелет, то и личинкам нечего было есть, поэтому её одежда гораздо чище, чем у Сичэна и Фанцзи, и кости такие красивые.
Ян Цююэ вытаращил глаза и надолго утратил дар речи.
— Это же нелепость какая-то!
Ли Ляньхуа указал на семиструнный цинь.
— Этот цинь издаёт ужасные звуки, если на нём кто-то играл, почему он не настроен? Если человек на самом деле любит играть на цине, он ни за что не станет писать на нём, а значит, инструмент не принадлежал Сичэну. Если женщина не была лысой или монахиней, то почему у неё на голове парик? Где же её собственные волосы? Да ещё и платье… — Он снова слегка потянул белое платье. — Оно явно сшито по меркам этого скелета. Каким бы стройным и изящным ни был человек, невозможно, чтобы одежда сидела так же хорошо, когда от него остались лишь кости.
У Фан Добина волосы встали дыбом.
— Подожди… император Сичэн притворился мёртвым в собственной усыпальнице… да ещё усадил тут женский скелет… он что, помешался?
Ян Цююэ осторожно приподнял причёску на голове скелета. Волосы цвета воронова крыла были уложены и прикреплены к ободу, который и держался на черепе. Поскольку это был парик, то пряди были скручены туго и не растрепались.
— Она умерла от того, что ей переломили шею, — внимательно рассмотрев скелет, вдруг выдал Фан Добин.
Ли Ляньхуа кивнул.
— После её смерти кто-то сшил ей одежду, сделал парик, обработал кости, и Сичэн даже привёз её в тайный дворец в Си-лине. Была она его наложницей или нет, но он определённо любил её.
Фан Добин и Ян Цююэ покивали, продолжая слушать.
— Так кто же перебил ей шею? Кто посмел? Почему в летописях прошлой династии об этом ничего не упоминается?
— Потому что её убил Сичэн! — выдавил Ян Цююэ.
Ли Ляньхуа тонко улыбнулся.
— Полагаю… Красота этой женщины была неподвластна воображению, император Сичэн взял её в наложницы. Император Фанцзи, повзрослев, безнадёжно влюбился в неё. Сначала Сичэн разгневался, и возможно, причина уродства Фанцзи кроется в действиях подчинённых Сичэна. Но затем отец преисполнился раскаяния. Он души не чаял в Фанцзи, который с малых лет был умён и прилежен, возлагал на сына большие надежды, и вдруг тот увлёкся женщиной и забросил дела, безмерно разочаровав его. Император сорвал злость на любимой наложнице, посчитав роковой соблазнительницей, и задушил её. С тех пор Фанцзи возненавидел отца и хотел убить его, чтобы отомстить за смерть возлюбленной. А отцу было стыдно перед сыном, он тосковал по наложнице и был напуган, дни его протекали мучительно, поэтому…
— Поэтому, раз жилось императору несладко, он прихватил эти останки и разыграл свою смерть, укрывшись в собственной усыпальнице, а трон передал сыну. Однако сын не пожелал править, пришёл в гробницу и убил его, — подхватил Фан Добин.
— Мм… — улыбнулся Ли Ляньхуа. — Вероятно, отец надеялся, что став императором, сын поймёт его тревоги, осознает, что он убил роковую наложницу ради его же блага — как в “Наставлениях врачевателя” сыновья смогли понять намерения отца. Увы, на Фанцзи это не произвело впечатления. Должно быть, Сичэн был весьма опечален и разочарован.